Бог подстав и я - Зинаида Гаврик

Ползущая на четвереньках, я отнюдь не выглядела величественной. Наоборот. В такой жалкой и потрёпанной девчонке Паша вряд ли бы увидел хоть что-то, напоминающее ему Германа. А значит, следовало поторопиться.

Сердце так бухало в ушах, что я уже не слышала, что происходит за спиной. И не оглядывалась, чтобы проверить. Голова кружилась всё сильнее, перед глазами всё плыло.

Я поняла, что вот-вот отключусь.

Но в этот момент упёрлась головой в батарею под подоконником. И это придало сил.

– Добей её! Добей эту тварь! – донеслось как будто издалека.

Я приподнялась на коленях, держась за батарею, и протянула руку к шару.

Одновременно с тем, как пальцы коснулись гладкого стекла, меня схватили за горло, собираясь, очевидно, вздёрнуть вверх. Крикнуть я не могла, но, к счастью, в данном случае было достаточно и мысли.

В следующее мгновение я обвисла на руках у Азаллама.

Вот теперь и умереть не жалко.

Аз выглядел страшно.

Его глаза полыхали так, что больно было смотреть.

Никогда не видела его таким. Я видела ярость Аза. Видела смесь ярости и беспомощности.

Но вот это выражение…

Не будь я в таком паршивом состоянии, у меня защемило бы сердце.

От гордого пленника, уверенного, что он ещё поквитается за свои обиды, не осталось ничего. Теперь передо мной был раненный зверь в клетке, который разбил себе грудь, до последнего кидаясь на прутья.

Он как будто обезумел. Как будто разом потерял всё, что позволяло ему в течение этих лет сохранять самообладание.

Я бы не удивилась, если бы он меня не узнал. Но нет. Несмотря на жуткий вид, держал он меня бережно, как будто боялся сломать.

– Искорка… – хрипло сказал он, жадно, напряжённо вглядываясь в моё лицо. – Не уходи… не бросай меня. Маленькая моя, хрупкая…

– Привет, плохой бог, – то ли прошептала, то ли подумала я, желая хоть как-то его подбодрить. Меня напугала жуткая, чёрная тоска в его голосе. – Как же я рада тебя видеть…

Хотелось бы его утешить, но я понимала, что вряд ли всё будет хорошо.

И Аз это понимал.

Я точно знала, что он заставил бы меня покинуть шар, если бы видел, что это хоть как-то мне поможет. Но он этого не сделал. Очевидно, надежды не было.

Значит, мама с Арсением не придут вовремя, а позвонить по телефону я уже не в состоянии.

Все силы уходили только на то, чтобы держаться в сознании.

Внутри расползался холод. Я чувствовала, что вот-вот отключусь.

– Твари! – прорычал Азаллам. Я подумала, что он имеет в виду моих обидчиков, но ошиблась. – Скрытая линия! Почему я этого не увидел?! Решили наказать меня так?! Заставить обрести, а потом потерять?! Мало вам заточения! Когда я выберусь, вы пожалеете…

Я рвано выдохнула, и он тут же замолчал, баюкая меня на руках, как ребёнка.

Стало ясно – сейчас его сдерживаю только я. Моя жизнь – вот тонкий волосок, на котором висит самообладание Аза. И страшно подумать, что будет, когда этот волосок оборвётся.

А ведь ждать осталось совсем недолго.

Его уже буквально разъедала ярость. Она набирала обороты внутри него, как торнадо. За яростью проще всего было спрятаться от других чувств.

Сейчас я ещё могла её остановить. Если бы сказала что-то светлое и красивое, если бы начала заклинать его ради меня не трогать врагов и забыть о мести. Да, могла. Я умирала, и мои предсмертные слова имели бы невероятную силу. Они клеймом впечатались бы в его мозг.

И наверное, это было моей святой обязанностью и последним, самым важным делом – хотя бы попытаться усмирить внутренний шторм Азаллама.

Только вот я тоже злилась. Злилась на неизвестных богов, которые решили поиграть нашими жизнями. Зачем они отдали мне шар? Зачем они скрыли эту чёртову линию? Ведь они, получается, знали, что я должна умереть у Аза на руках!

На что был расчёт?

На то, что бог-завоеватель исправится, осознав ценность человеческой жизни?

Чёрта с два! Он просто превратится в животное, нет, в неуправляемую стихию, разрушающую всё на своём пути!

Или…

Я похолодела, вспомнив ледяное тело на полу.

Может, они рассчитывали на другое? Они не смогли его убить. Смогли только заточить в ловушку. Но что, если моя смерть заставит его уничтожить себя? Сделать то, что не под силу им самим?

Похоже на правду… Ведь если я прямо сейчас попытаюсь усмирить внутренний шторм, то гнев превратится в вину. Я просто заставлю Азаллама направить всю мощь его ярости внутрь, на себя самого. Чтобы она разъедала его, пока от когда-то могущественного бога не останется лишь пустая оболочка.

Тогда понятно, зачем лавка отдала мне шар.

Я должна была красиво умереть с самого начала. Мне легко отвели роль жертвы, бросив на растерзание ради большего блага. Разве одна жизнь какой-то девчонки имеет значение, когда на другой чаше весов выживание целых миров?

– Твой долг – утихомирить шторм! – как будто сказал чей-то противный голос внутри. – Тебя для этого ему послали! Чтобы преподать урок и научить человечности!

Неужели это мои мысли? Или кто-то чужой решил напоследок вмешаться в сознание?

Злоба буквально полоснула по сердцу.

Утихомирить шторм?!

Хотите, чтобы я кастрировала его? Забрала ярость, которая заставляла его выживать всё это время? Хотите, чтобы он остался после моей смерти сломленным и сдавшимся? Как бы ни так!

Нашли милую девочку!

И бестрепетно принесли в жертву!

Вот только любая жертва должна приноситься добровольно. Слышите вы, гады?

А знаете что? Вы ошиблись. Я не такая уж милая. Ещё когда я смотрела в глаза Паше, натравливая его на друзей, я поняла, что внутри меня живёт монстр. Может, благодаря этому монстру отчим так и не смог меня сломить? Благодаря этому монстру гений и безумец Герман влюбился в меня едва ли не с первого взгляда? Он сразу увидел то, о чём я сама до этого момента даже не подозревала.

А ведь ещё пару часов назад я ужаснулась бы своим мыслям.

Но сейчас от меня мало что осталось. А то, что осталось, буквально трясло от чёрной подсердечной злобы. И только эта злоба держала меня на плаву, не давая соскользнуть во тьму. Признаться, в этот момент меня меньше всего волновали судьбы вселенной.

– Стой! – заверещал чей-то голос внутри меня. – Ты не понимаешь!

Теперь я была уже уверена, что это вовсе не мои мысли.

Интересно, слышал ли этот голос Аз? Вряд ли. Они скрыли от него линию, и продолжали скрывать своё присутствие.