Попала! - Надежда Кузьмина

Да, именно другу. Когда я впервые поймала себя на том, что так его называю, сама удивилась. А потом поняла, что все верно — мы наконец-то поняли друг друга и теперь помогали один другому чем могли. Он спас жизнь мне — я, хоть и не столь героически, спасла жизнь ему. И стала ему доверять. Сейчас я бы не побоялась лечь с ним рядом в постель голышом — ничего бы он мне не сделал. Другой вопрос, что сделала бы я сама. Почти наверняка.

* * *

Несчастье случилось, когда я попросила Сируса проводить меня с утра пораньше на городской рынок. Мы только вышли из дома, пересекли пару пустынных лужаек с мокрой от утренней росы травой и свернули в тисовую аллею. Я даже не поняла, что произошло. Сирус вдруг споткнулся и стал заваливаться вбок. А потом меня что-то долбануло по затылку, и наступила темнота.

В себя я пришла, услышав голоса рядом. Голова не просто болела — раскалывалась, трещала, пухла. Я б, наверное, застонала, но рот оказался чем-то забит. Распахнула глаза — темно, как в печке. Почему? Я ослепла от удара? Попыталась сосредоточиться, и тут меня пнули в бок. Больно. Ощущение, что не рукой, а ногой.

— Так это она и есть? Говоришь, с этой девкой спит наш красавец Арвис? — поинтересовался бархатистый голос с легкой картавинкой. — Тогда правильно ты ей на голову ведро надел — так он ее не найдет.

— Да, эта тварь и есть. — Голос злой… и знакомый! Лириад! Вот зеленоглазая сволочь! И я с ведром на башке, потому и не вижу. И потому не смогу позвать Арвиса, что бы со мной ни случилось… А что во рту? Попыталась выплюнуть — не вышло. Какие-то тряпки вроде. Кляп.

— Ну, ты знаешь, куда ее везти. У границы вас встретят, я предупрежу. Наверняка он ей что-то в постели да рассказал. Наш чудесный мальчик с детства обожал бахвалиться. А если не рассказал, так просто, без ведра, как ее начнут пытать, она ему такую гамму незабываемых ощущений выдаст, что ему станет и не до брата, и не до обороны родной Аризенты. Палачи шиарда — редкие искусники. Да, награду получишь, когда довезешь. Давай, а мне пора назад, во дворец.

Кто-то схватил меня за плечи. Вторая пара грубых рук дернула за лодыжки.

— Ведро, ведро держите, чтоб не упало, — раздался третий голос. — Кидайте в карету на пол и ковром прикройте.

Меня швырнули, как мешок с картошкой. Потом сверху навалилась тяжесть. Дышать стало совсем нечем. Я почувствовала, как снова начинает уплывать сознание. Последнее, что услышала, был стук копыт и грохот колес по булыжной мостовой. Меня больно затрясло на жестком полу, а потом я просто отрубилась.

Когда очнулась, то была уже не в карете. Можно было дышать, потому что кто-то приподнял ведро до уровня щек. И, попытавшись разлепить веки, я поняла, что либо получила по голове еще крепче, чем думала, либо сейчас сумерки. Получалось, мы ехали весь день. И весь день я была в отключке — полузадохнувшаяся, в синяках, с битой головой и переполненным мочевым пузырем. Рядом ругались мужчины. Слишком громко — каждое слово отдавалось в висках вспышкой резкой боли. Связанных рук и ног я не чувствовала — наверное, их стянули слишком сильно.

— Дурак! Сказал, прикрой ковром, а не удуши! За мертвую ничего не дадут!

— Да живая! Вон теплая еще. И вроде шевельнулась.

Голоса замолчали. Чем-то мне не понравилась эта тишина.

— Кормить ее будем?

— А зачем? Пару дней протянет и так.

— А поить? Наверное ж, надо. А то совсем дохлая…

Голоса снова смолкли, судя по шагам, пришел кто-то еще.

— Так. Вирас, ты лошадей пустил пастись? — Похоже, Лириад тут был главным.

— Пустил. Думаем, девку-то напоить надо, а то она совсем тряпкой висела, как из кареты вынимали.

— Ну, ее здоровье — не наша забота, — хохотнул Лириад. — А напоить? Напоим, но пусть отработает. В Талисии ее всяко беречь не станут. Давайте, попону на траву и раздевайте догола. Посмотрим, чем эта крестьяночка Иримэ так маэллта приворожила. Да, ведро не трогайте!

Шанса справиться одной с тремя распаленными мужиками у меня не было никакого. Но я честно попыталась — терять мне было уже нечего. И, как только развязали руки и ноги, попробовала пустить в ход ногти и начать брыкаться. Кажется, рожу я кому-то разодрала. Бить меня стали так, что я чуть снова не потеряла сознание.

Но момент я не упустила. Знала, что, когда они увидят под одеждой конструкцию «железные трусы девы Мериэн», наступит короткий миг замешательства. Так и вышло. Тот, кто держал мне голову, отпустил руки, чтобы посмотреть, отчего так ахнули его подельники. И не успел перехватить слетевшее ведро, когда я забилась пойманной рыбой, отчаянно мотая головой. Мне хватило времени, чтобы испустить отчаянный ментальный вопль: «Арвис! Меня похитили и везут в Талисию! Их трое! Помоги!» — прежде чем жестяную дрянь нахлобучили снова. Судя по ощущениям, только железо на мне и осталось — ведро на голове, пояс девственности на заду.

— Вот тварь! — Я получила очередной пинок по ребрам.

— Это маэллт на нее нацепил, чтоб не гуляла? — Голос казался разочарованным.

— Я для нее был не хорош… — задумчиво протянул Лириад. — А как вы смотрите на то, чтоб наши имена на ней вырезать? Если и выживет — век помнить будет!

Я поняла — эта зеленоглазая тварь не отступит. Изуродует, получая от каждого мгновения моей боли удовольствие. Так не дала, получит свое эдак. Но как же я была настолько слепа? И, похоже, не будет даже отсрочки, пока они поужинают — рядом со мной послышался металлический лязг. Следом хриплый вскрик. И еще один. А потом проклятье Лириада и какое-то бульканье. А затем с меня стянули ведро, и я увидела окровавленное лицо Арвиса с пылающими голубыми глазами. Кровь текла из носа и из рассеченного лба.

— Мариэ… жива! Что эти сволочи с тобой сделали?!

Уронил окровавленный меч на траву и попытался развязать кляп. Пальцы не слушались. Сообразив что-то, вынул из-за пазухи кинжал и аккуратно, не поранив, разрезал веревку, удерживающую тряпку во рту. Я попыталась ее выплюнуть — не смогла. Во рту — Сахара, челюсть свело. Руки не слушались тоже. Арвис подцепил комок, забивший мне рот, пальцами, вынул и отбросил в сторону.

Какое счастье, оказывается, когда можно нормально вздохнуть и закрыть рот! Углы рта драло так, что я всерьез испугалась, что, заглянув завтра в зеркало, увижу в нем Человека, Который Смеется. И Арвис так встревоженно смотрит… Ой, я ж еще вообще ничего не сказала! Попробовала выговорить «Арвис», но вместо этого захрипела, напугав своего спасителя еще больше. Тот, кажется, понял:

— Тебе пить не давали, да? Мариэ, не смотри туда! — И, помогая мне подняться на ноги, одновременно закрыл собой что-то на траве. Я пошатнулась, еле устояла, а потом пихнула его — нет, я хочу видеть то, что с ними стало! Увидела. Отдельно лежащую на траве голову Лириада с дыркой трахеи в окровавленном обрубке шеи… и согнулась в сухом рвотном спазме, отхаркиваясь желчью.

— Мариэ! Пошли отсюда…