Манипуляции продолжаются. Стратегия разрухи - Сергей Кара-Мурза

А в ноябре глава Минэкономразвития Э. Набиуллина на заседании Госдумы заявила: «Мировой экономический кризис, который только разворачивается, показал исчерпанность модели роста российской экономики, которая у нас была в предыдущие годы». Итак, модель роста (!) российской экономики в 1991–2008 гг. исчерпана. Это значит, что эксперты правительства использовали негодные инструменты для понимания того, что происходит в экономике.

Если «модель исчерпана», то, значит, верховная власть организует анализ причин, поставит диагноз именно российского кризиса, рассмотрит альтернативные стратегии действий и объявит обществу свой принципиальный выбор новой модели экономики. Посмотрим, как выполнение всех этих обязательных операций отражено в заявлениях первых лиц государства. Приведем серию заявлений 2008 г., а затем важные тезисы двух Отчетов Правительства перед Госдумой (7 апреля 2009 и 20 апреля 2010 гг.). Совокупность таких утверждений представляет собой важный аналитический материал для понимания методологии принятия принципиальных решений нынешней верховной власти. Комментарии к этим утверждениям имеют именно методологический, а не политический смысл, сегодня политические схватки — это рябь на океанской волне кризиса.

25 сентября 2008 г. В.В. Путин сказал: «Россия подошла к этому кризису окрепшей, с большими резервами, с хорошо и эффективно работающей экономикой… Достаточно стабильная политическая и социальная ситуация говорит о том, что мы чувствуем себя уверенно».

Чтобы сказать «хорошо и эффективно работающая экономика», требуется назвать индикаторы и критерии оценки. Если взять динамику главных показателей (хотя бы приведенных в этой книге) и применить к ним общепринятые критерии, то, на мой взгляд, «Россия подошла к этому кризису» в состоянии деградации главных систем: техносферы и социальной сферы, кадрового потенциала и культуры.

Когда кризис разразился в полной мере, 20 ноября 2008 г. В.В. Путин дал такое определение: «Сегодняшний мировой кризис — с учетом его масштаба, как вы знаете, подобен стихии. В рамках давно созданной и действующей мировой финансовой системы его, как и природное бедствие, предотвратить было невозможно. Но что мы могли и должны были сделать — то, что делают все правительства развитых стран, — мы должны были предвидеть подобное развитие событий. И заранее должны были принять меры, чтобы пройти через кризис максимально безболезненно, без больших потерь. И можно с полным основанием сказать, что мы не растратили впустую время».

Метафора кризиса как стихии (шторма) не только ошибочна, она симптом важного методологического изъяна — натурализации общественных явлений. Кризис — творение современной культуры (уже постиндустриальной) и не имеет ничего общего со стихией. На стихию сваливают, чтобы оправдать собственное бездействие. Но эти метафоры формируют мышление. Любая программа вырабатывается исходя из представления о реальности и с помощью определенного набора познавательных инструментов.

Сказано: «Мы должны были предвидеть… Мы должны были принять меры…». Почему же «не предвидели» и «не приняли»? Причина — в самом типе рациональности, который сложился в интеллектуальной элите реформаторов, в аутистическом мышлении и утопии вхождения в «Запад».Китай, Индия, большинство арабских стран от кризиса почти не пострадали.

В.В. Путин сказал о том, почему кризис были неизбежен в России: «Россия стала частью мировой экономики, и это неплохо. Но сегодняшнее событие [кризис] — это и плата за то, что мы так стремились стать частью этой мировой экономики… За что боролись, на то и напоролись».

Как это понять? Россия всегда была «частью мировой экономики». Другое дело, что Россия с 90-х годов изменила себе и вошла в мировую шайку спекулянтов.

Но что же в этом хорошего? Кто эти «мы», которые «так стремились стать частью этой мировой экономики»? Это в России очень небольшое меньшинство. Но социальные тяготы как плата за это вхождение ложатся на большинство, которое его не желало. По вопросу, зачем российскому хозяйству надо было «бороться» за право участвовать в чужих кризисах, правительству следует объясниться с обществом, ибо вопрос это фундаментальный.

В январе 2009 г. В.В. Путин сказал в интервью: «Российская экономика является открытой, мы ввели 1 июля 2007 года правила, полностью либерализующие финансовый рынок, и мы сохраняем этот режим, несмотря ни на какие финансовые сложности. Мы к иностранным инвесторам будем относиться так же, как и к своим собственным, как к родным».

Каковы же результаты такой открытости? Примером могут служить ее последствия для одной из крупнейших горно-металлургических компаний России — группы «Евраз» (41 % ее акций владеет Р. Абрамович). Она зарегистрирована в Люксембурге, формальным собственником 76 % акций является фирма «Lanebrook» (Кипр), бумаги группы «Евраз» торгуются на Лондонской бирже и не имеют хождения в России. В мае 2008 года капитализация группы «Евраз» составляла 46,12 млрд. долл., а после 19 ноября составила 1,95 млрд. Огромный кусок промышленной собственности России — большой комплекс стратегических предприятий — в результате спекуляций на Лондонской бирже потерял 95,8 % своей стоимости.

Какая часть российской промышленности ушла за бесценок за время кризиса?Как относится к этому власть? Ведь частью мировой экономики стало достояние России, превращенное в акции Абрамовича. Да как же может страна преодолеть кризис с таким «бизнесом»? Это черная дыра, а не «эффективные собственники». Должна же, наконец, власть объясниться с обществом по этому пункту!

Кстати, в свете нынешнего «перераспределения активов», заложенных для получения западных кредитов, приватизация 90-х годов видится в новом свете. Она выглядит как подготовительный этап продажи за бесценок всей прибыльной части российского хозяйства западным «компаньонам» — с последующим «распилом» добычи. Эвакуация туда же акул российского бизнеса, их жен и детей уже подготовлена — деньги частично отмыты, коттеджи обжиты, гувернантки наняты. А нынешний кризис стал для этой эпохальной акции удобным поводом провести новый «залоговый аукцион» российских предприятий. Да заодно разделить среди «олигархов» и тот Стабилизационный фонд, деньги из которого Россия так старательно поливала на Поле чудес Уолл-стрит.

Когда В.В. Путина попросили прокомментировать тот факт, что «с августа прошлого [2008] года из России «утекли» 270 млрд. долларов», он ответил: «Это связано с так называемым спекулятивным капиталом или с портфельными инвестициями: они приходят в экономику, рассчитывая получить быструю прибыль, и так же быстро уходят… Мы здесь не видим ничего страшного. Но что важно и на что я хотел бы обратить ваше внимание — ваше и наших потенциальных инвесторов — мы считаем, что отток капитала в данном случае способствовал бы росту доверия, потому что мы не ограничили вывод капитала и не намерены это делать в будущем».

Как это понимать? Отток спекулятивного капитала обесценил акции, под залог которых российские компании брали кредиты. С мая по ноябрь 2008 года акции российских предприятий потеряли 1 трлн. долларов, но правительство в этом «не видит ничего страшного»! Какие странные критерии.