Предсказание для адвоката - Наталья Борохова

– Да-да. Это маленькая подробность из жизни супругов Кротовых, – выложил козыри Майков. – Ведь вам это известно лучше, чем кому-нибудь другому.

Хирург несколько секунд смотрел на следователя, словно переваривая услышанное. Потом решительно потушил сигарету:

– Так вас интересуют Кротовы?

Создавалось впечатление, что у него гора упала с плеч. Он откинулся в кресле. Поперечная морщина на лбу разгладилась. Следователь же интуитивно почувствовал, что совершил какой-то промах. Но останавливаться на полпути не имело смысла.

– Да, меня интересует эта пара. Скажите, характер м-м-м… этих воздействий мог быть случайным?

– Вы хотите спросить, может ли человек причинить себе такие повреждения самостоятельно?

– Да. Именно так.

– Не думаю. Причинять себе кровоподтеки и ожоги – это уж слишком. Кроме того, я бы исключил и бытовое происхождение этих повреждений. То есть, конечно, можно предположить, что жертва упала с лестницы и сломала нос. Но при чем тогда ожоги? Если, зазевавшись, уселась голой попой на сигарету, то почему тогда сломался нос?

– Ну, а если, упав с лестницы и сломав нос, жертва уселась на табурет с несколькими горящими окурками? Правда, доктор, это все объясняет?

– А вы – шутник, – улыбнулся Грек.

– И вы тоже, – ответил любезностью следователь. – Тогда ответьте, почему при наличии данных о том, что было совершено насилие, вы не информировали соответствующие органы? Вместо того вы выправили нос, провели лечение и взяли гонорар. Я полагаю, не маленький.

Хирург уже полностью пришел в себя. Он лениво улыбнулся.

– Я думаю, ответ вам известен, – сообщил он. – Семейные разборки. Домашнее насилие. Я так понимаю, что эта тема малоинтересна даже для милиции, что же вы хотите от меня? Дело житейское – разберутся.

– И вы так просто об этом говорите? – возмутился Майков. Цинизм этого врача не имел границ! – Бедную женщину истязают целенаправленно, обдуманно. А вы, словно сапожник, латаете дыры и готовите ее к новым мучениям. Да задумывались ли вы, какой страх, какую безысходность может испытывать женщина, когда на ее пути оказываются такие жестокие и равнодушные дельцы?

– Подождите…

– Это вы подождите! Я так предполагаю, что между вами и Кротовым сложились вполне мирные отношения. Один калечит, другой лечит. Бьюсь об заклад, это был не единственный случай, когда вы лечили Марию Кротову. Так ведь?

– Я только хочу сказать… – поднял руку доктор, но следователь, распалившись, не заметил этого жеста. Странное дело, его собственный страх, собственная неуверенность куда-то испарились. Он был потрясен не столько жестокостью Кротова, измывающегося над своей женой, сколько равнодушной деловитостью врача, без брезгливости принимающего грязные деньги.

– Это выходит за пределы моего понимания! – удивлялся он. – Это же какое падение нравов! Бизнес на крови и слезах. Что вы можете сказать в свое оправдание?

– Ну неужели? Мне дали слово? – Хирург выглядел почему-то злым. – Все, что вы тут мне наговорили, полная чушь. От начала до конца.

– Что? Вы хотите сказать, что никаких издевательств не было? – следователь даже задохнулся от гнева. – Вы же сами сказали…

– Говорил, – как ни в чем не бывало произнес Грек. – Были и следы плеток на спине, и ожоги на ягодицах, и сломанный нос.

– Ну так и что же?

– А то, что Константин Кротов не имеет к этому отношения. Он и пальцем не трогал свою жену. Вы так ничего и не поняли? Эти повреждения причинила Мария. Это она истязала своего мужа…

– Если это шутка, то мне не смешно, – неуверенно сказал следователь. Его смущало лицо Грека. Оно выражало что угодно, только не желание сыпать остротами. Хирург был мрачен, словно только что из него клещами вытащили страшную тайну.

– Это может показаться абсурдом. Я бы на вашем месте так и решил, но это правда, – повторил он.

– Да бог с вами, Павел Алексеевич, – недоверчиво протянул Майков. – Вы хотите сказать, что эта хрупкая женщина… Давайте говорить начистоту. Это забитое создание истязает собственного мужа? Да вы смеетесь надо мной?

– Отнюдь нет.

– Значит, Константин Кротов, крутой бизнесмен с отвратительным характером, перед которым даже я пасую, находится под каблуком собственной жены?

– Я так не сказал.

– Но что, ради всего святого, означают ваши слова?

Павел Грек задумался. Нет, он не искал обходные пути, чтобы завуалировать правду, он подбирал нужные выражения, чтобы объяснить ту нелепицу, которая творилась в доме Кротовых.

– Видите ли, я – не психолог, а хирург. Думаю, Мария Кротова смогла бы вам объяснить лучше душевное состояние Константина. Да, он болен, болен желанием причинять себе боль, он упивается ею. Этой слабостью умело пользуется его супруга, ведь только по этой причине они находятся вместе уже много лет. И знаете, их семейному союзу ничто не угрожает…

Мария Кротова была младшей дочерью в семье известного адвоката. С самого раннего детства ее верными подругами были Одиночество и Обида. Нет, ее не наказывали родители, да и в игрушках, одежде и пирожных не было недостатка. Но маленькая Маша твердо усвоила одно: она не такая дочь, какую бы хотели иметь родители. За примером ходить далеко было не нужно. Рядом подрастала Анна, старшая сестра Марии. Это было прелестное создание с огромными голубыми глазами, длинными, ниже пояса, золотыми волосами и капризным маленьким ротиком. Она была смышлена, изящна и полна обаяния.

– Что за милая крошка! – говорили вокруг. – И как похожа на маму!

Мать млела от восторга, выслушивая комплименты, и тихонько поглаживала золотистые кудряшки дочери. Она знала, что люди ничуть не кривят душой. Кто бы ни видел эту высокую, стройную женщину, не мог не отметить ее яркой красоты и природной грации. Ко всему прочему она еще была умна и профессионально успешна: преуспевающий врач с обширной практикой, кандидат медицинских наук. Весь ее жизненный путь был нескончаемым триумфом: выгодный брак, красивый и благородный супруг, прелестная дочка и…

Кто бы мог подумать, что капризная Удача, казалось бы, навечно поселившаяся под крышей их дома, в конце концов вильнет хвостом и уберется куда подальше. В дружном семействе ждали появления мальчика. Только наследник, умный, красивый и послушный, мог бы стать желанным членом благополучной семьи. Мать что-то выгадала по новейшим методикам планирования пола, и ошибка была практически исключена. Еще в утробе девочка, которую в тот момент принимали за мальчика, слушала Баха и Моцарта, питалась здоровыми соками матери и нежилась под теплыми прикосновениями отца.

Рождение Марии стало сильным потрясением для родителей.

– Этого просто не может быть! – заявила мать. Терпеливые акушерки сунули ей под нос розовые ножки младенца, после чего роженица потеряла сознание.