Демон из Пустоши - Виктор Фламмер (Дашкевич)

забранного толстой решеткой окна стояли цветы. На полу совсем недавно лежал ковер, но сейчас он был свернут и прислонен к стене в углу.

– Симпатично, – заметил Аверин, – вы сказали «сидел». Как я понимаю, господин князь никуда не переведен. Что с ним? Он убит?

– Если бы… – развел руками Булгаков, – это хоть как-то можно было бы объяснить. Он исчез. Совсем, совершенно.

Аверин бегло осмотрел камеру.

– Дверь была заперта и заблокирована заклятиями, так? – Он повернулся к Артуру: – Вы проверяли ее? Целостность не нарушена?

– Нет. Я вам головой могу поручиться, ее никто не открывал!

– И решетка на месте. Пол, я вижу, тоже тщательно осмотрели.

– Да, – подтвердил Булгаков, – Иннокентий изучил каждый сантиметр. Он предоставит вам полный отчет.

– Отлично. – Аверин посмотрел на главного дива Управления. – Но сначала, если ты не возражаешь, камеру осмотрит мой див.

– Конечно. – Иннокентий отошел к стене, пропуская Кузю. – Слабый див может учуять что-то, чего не заметил я.

– Эй, – возмутился Кузя, протискиваясь, – у меня, между прочим, пятый уровень!

– Ого, – Булгаков посмотрел на Аверина с некоторым подозрением, – когда он проходил у нас регистрацию, был четвертый.

– У Кузи талант жрать дивов, превосходящих его по силе, – усмехнулся Аверин и добавил: – Осторожнее с ним, Иннокентий.

Див мельком взглянул на колдуна, но тут же переключил внимание на Кузю. Он следил за ним настолько внимательно, словно тот мог незаметно стащить кирпич из стены или унести под мышкой ковер.

На середине комнаты Кузя остановился и присвистнул.

– Вашего колдуна точно сожрали, – пожал плечами он, – можно никого не искать.

– Браво, – не меняясь в лице, проговорил Иннокентий, – теперь покажи мне того, кто это сделал, и расскажи, как он сюда попал.

– Ну… – немного смутился Кузя, – пока не знаю, но… – Он посмотрел на Аверина и, словно оправдывая поспешность своих выводов, быстро поговорил: – Тут див был, в демонической форме. Ну явно сожрал же, иначе зачем? Но я сейчас котом понюхаю.

Одежда тут же осела на пол, и по камере принялся носиться кот, брезгливо отдергивая лапы от пропитанного заклятиями пола.

– Хм, – Аверин наклонился и потрогал пол рукой, – заклятия, как я понимаю, не тронуты?

– Нет, наверное… сами взгляните, – бывший однокурсник снова принялся чертить знаки, и на полу замерцала сеть нитей, собранных в замысловатый рисунок. Они сходились к центру и…

– Стоп, не убирайте. – Аверин слегка нахмурился. – Вот там, в центре, точка. Это ведь у вас Клубок Арахны?

– Да, – подтвердил колдун.

– Тогда там однозначно разрыв. Видите, линии словно бы сдвинуты на пару миллиметров. Не поверю, что вы просто неаккуратно начертили.

– Вы знаете, я бы подумал, что случайно допустил ошибку. Это же мелочь, но…

– М-м?

Это и правда была мелочь: в такую «щель» не просочился бы и муравей. А перекрытия наверняка пропитаны серебром.

– Если бы такого же разрыва не было в остальных камерах.

– В остальных? – переспросил Аверин. – Что значит «в остальных»?

– То и значит… – Печальный вздох Булгакова напоминал стон. – Все, кто участвовал в заговоре, исчезли. Все шестеро.

– Ну и ну… – только и сказал Аверин, – мне нужно осмотреть другие камеры.

– Уверяю вас, – произнес Артур, – там то же самое. Едва заметная кривизна линий, и больше никаких следов.

– Я все же гляну. Каждая мелочь может быть важна. Кузя, ты закончил?

Див появился перед ним уже в одежде.

– Да. Здесь долго жил колдун, серьезный такой колдун. И в заклятиях все, к стенам и полу не прикоснуться. Но див точно был. Он колдуна и схватил, там… запах страха. И еще льда и холода.

– Страха… а колдун сопротивлялся? – Аверин посмотрел на Кузю, потом на Иннокентия.

– Не-а, – ответил Кузя, и Иннокентий добавил:

– На это не похоже, ваше сиятельство. – Он перевел взгляд на Кузю. – Ты учуял запах Пустоши?

– Ага, – Кузя оскалился. – Я только оттуда, хорошо его помню.

– Значит, див, схвативший колдуна, был вызван из Пустоши прямо в камере? – пробормотал Булгаков и смерил Артура подозрительным взглядом: – Как это возможно?

– Никак! – У бедняги аж дыхание перехватило. – Поверх Клубка Арахны невозможно! Да и куда бы они скрылись? Дверь и решетка не тронуты! Стены вы сами видели! Гермес, да скажите же!

Аверин развел руками:

– Увы, Дмитрий Петрович, но вы и сами это прекрасно знаете.

– Знаю, – Булгаков продолжил сверлить взглядом тюремного колдуна, – но это если Клубок был начерчен. А если его начертили неверно или сняли, а потом наложили заново – это ведь может объяснить кривизну и разрывы. Если заклинания читались в спешке. Ведь сигнализация таки сработала, а, Артур Александрович?

Иннокентий шагнул вперед. На колдуна было жалко смотреть.

– Сработала сигнализация? – заинтересовался Аверин. – Значит, вы появились на месте почти сразу после исчезновения Оболенского? Или дежурил кто-то другой?

– Да нет же… нет. Я дежурил, со стажером. А сигнализация находится на пульте охраны. И на выходе еще, там два дива дежурят. Сигнал сработал буквально на мгновение, ну, может быть, секунды две, потом все стихло. Сначала мы подумали, что это сбой. Но все же решили проверить, пошли и я и Денис. Шесть камер, ваша светлость! – Колдун чуть не плакал. – Да разве можно за две секунды снять шесть Клубков Арахны и положить их обратно?!

– Пожалуй, нет, – согласился Булгаков и посмотрел на Аверина.

– Надо осмотреть остальные, – заметил тот. – Артур, покажите их. И я хочу поговорить с вашим помощником и охраной.

Вторая камера почти ничем не отличалась от первой, только вид из окна был не во двор, а на Ладогу.

– Неплохой вид, – улыбнулся Аверин. – Если меня когда-нибудь арестуют, похлопочите, пожалуйста, чтобы мне досталась эта, – он повернулся к Булгакову. – Вы осмотрели тут разрывы? – спросил он.

– Разумеется, – подтвердил князь, – тут даже не разрывы, скорее просто линии криво легли. Как будто одеяло подняли, потом не очень аккуратно положили обратно.

– Артур, покажите.

Когда пол засветился, Аверин наклонился и тщательно осмотрел рисунок.

– Кузя, иди сюда, – он махнул диву, снова принявшему форму кота. – Вот тут понюхай. И вот тут.

Кот несколько раз ткнул носом в пол и чихнул. И, отойдя в сторону, снова вернулся в человеческий облик.

– Брр, – сказал он. – Аж мурашки по коже.

– Див был сильный?

– Ну так. Первый класс, да, но до тройки, – пренебрежительно бросил Кузя. – Но вонял Пустошью так, что у меня нос чешется. – В подтверждение своих слов он потер нос ладонью. – Гермес Аркадьевич, они всегда так пахнут, когда вызываешь?

– Не знаю, Кузя, я их не нюхал, – рассеянно проговорил Аверин и указал на узор.

– Вы были правы насчет одеяла, Дмитрий Петрович. Только его не подняли снизу, а порвали. А когда коридор закрылся, Клубок лег обратно, но в некоторых местах не слишком ровно. Вот, видите, –