Черный крест. 13 страшных медицинских историй - Андрей Шляхов

What can I do?

Остряк Волынцев однажды решил передразнить Феликса, напевавшего свою «мантру», и завел дурным голосом: «Водку найду! Водку найду!» Феликс сдержанно, но веско дал ему понять, что поет он только тогда, когда думает, а когда он думает, мешать ему не надо. Чревато последствиями. Волынцев понял и больше так не поступал.

Попутно с поисками решения компаньоны утверждали у себя новые порядки. Суть новых порядков заключалась в резком снижении расходов. Сменился персонал на кухне, пришли новые врачи, подешевле, развлечения сократились до телевизора и субботних музыкальных вечеров. Но все равно, прибыль оставалась мизерной. Компаньоны не гневили судьбу, благодаря ее хотя бы за то, что прибыль есть вообще.

Феликс привык доверять своей интуиции. Он был уверен на все сто процентов, что если им удастся найти подходящую... форму, что ли, для оказания Услуги, то отбоя от клиентов у них не будет. Или, во всяком случае, не зарастет к ним народная тропа. Дело-то нужное – и старикам, и молодым на пользу. Старикам – потому что горько постепенно превращаться в овощ или жить овощем, а молодым – потому что освобождает их от лишних забот. Попробовал бы кто назвать Феликса убийцей – вот бы Феликс посмеялся. Какой он убийца? Он что – выходит с топором на большую дорогу? Он врачгуманист, на шаг опережающий тупое и ограниченное законодательство. Именно благодаря таким людям, как он, смелым, решительным, инициативным, цивилизация движется вперед. Было бы все вокруг, в том числе и законы, устроено по уму – и ничего скрывать бы не пришлось. И плату можно было бы брать официально.

Само оказание Услуги Феликс продумал до мелочей. Ничего сложного или необычного с медицинской точки зрения в ней не было – внутривенная инъекция, после которой объект тихо-мирно засыпал. Ну, разумеется, больше и не просыпался. Прекрасная, очень достойная смерть во сне. Феликс бы и сам не отказался от такого завершения жизненного пути. Правда, не сейчас, а лет этак через сорок. Всему свое время...

Шли месяцы. Постепенно положение выправилось настолько, что прибыли снова стало хватать на жизнь. Правда, не такую уж беззаботную, как прежде, но тем не менее.

– Фил, – жена всегда называла Феликса Филом, – если уж ты завел речь о летнем отдыхе, то не могу ли я позволить себе возобновить абонемент в фитнес-центр?

– Да конечно. – Феликс даже удивился, что жена спрашивает его о такой мелочи.

Известив супругу о том, что наступили не самые лучшие времена, он просил ее воздерживаться от крупных покупок вроде замены старого автомобиля на новый или обновления мебельных гарнитуров. Заодно подразумевалось, что отдыхать они будут пореже и поскромнее... Но экономия на фитнес-клубе – это уж слишком. Хотя с другой стороны, лучше жить с вменяемой экономной женщиной, нежели с безбашенной транжирой. Супруга же прониклась серьезностью момента настолько, что завела речь о возможном выходе на работу по специальности.

– Что ты там будешь делать? – удивился Феликс. – Ты же. во-первых, забыла свою эндокринологию, а во-вторых, не думаю, что тебя куда-нибудь возьмут вообще.

– Эндокринологи всегда были дефицитом!

– Ты отстала от жизни, моя радость. Москва давно набита провинциальными врачами самых разных специальностей. Так что где-то в Пензе или Перми, может, и требуются эндокринологи, но не в Москве.

– А ты сам помнишь хоть что-то из неврологии? – ехидничала жена.

Когда то давно, до того самого звонка Волынцева, Феликс был невропатологом. И, кажется, неплохим невропатологом. С устойчивой, все увеличивающейся клиентурой.

– Помню, – улыбнулся Феликс. – Почти все помню. Хочешь – бери учебник и спрашивай про двенадцать пар черепных нервов, а хочешь – разбуди среди ночи и попроси рассказать тебе про нервные пути...

– Ну, если я и разбужу тебя среди ночи, то совсем не для этого, – пообещала жена. – Так я возьму годовой абонемент?

– Разумеется, – разрешил Феликс, думая о том, что ему тоже надо бы возобновить походы в бассейн. Вот только когда времени побольше станет.

Мысли снова переключились на Услугу. Ну не может быть, чтобы не нашлось подходящего решения. Феликс уже и название для услуги придумал. «Уходя – уходи», счастливого, мол, пути, скатертью дорога...

What can I do?

What can I do?

Nothing to say but it used to be

Nothing to say but it used to be

What can I do?

Феликс проснулся около пяти часов утра, едва начало светать. Где-то во дворе надрывалась новая, доселе не слышанная и явно очень мощная сигнализация. Ее было слышно даже через наглухо закрытые стеклопакеты. Сигнализация вскоре заткнулась, но сна уже не было. «Позвонить что ли Волынцеву? – вяло подумал Феликс. – Позвонить и сказать что-то вроде: „А знаешь, Волынцев, я, кажется, придумал...“ И выдать какую-нибудь хрень с претензией на гениальность!» Увы, боевой задор быстро прошел. Ну его, дурака, пусть спит.

За кофе почему-то подумал о фитнес-клубе.

Причем не просто подумал, а словно пытался вспомнить что-то важное, с фитнес-клубом или фитнес-клубами вообще связанное. Какая-то маленькая юркая мыслишка вертелась в голове, и никак не удавалось ухватить ее за хвост, чтобы спокойно обдумать.

Когда же удалось, то...

– Волынцев! – орал в трубку Феликс, нисколько не беспокоясь о том, что могут проснуться жена и дочери. – Быстро собирайся и дуй на работу! Я тоже сейчас буду!

– Ты в курсе, что сейчас без четверти шесть?

– Да мне ......... – Феликс неожиданно для себя выдал замысловатую и совершенно нецензурную фразу, смысл которой сводился к тому, что Волынцеву лучше бы поторопиться. Всячески.

– Еду! – пообещал Волынцев. – Может, хоть намекнешь, что случилось?

– Пусть тебе девки твои намекают!

Волынцев был весьма охоч до женщин, особенно тех, что помоложе.

Во время бритья Феликс дважды порезался – так спешил. Хорошо хоть по раннему времени дорога была еще пустой, что позволяло выжимать из машины полные сто двадцать. Феликса словно шилом в зад кололи, так ему не терпелось обсудить с компаньоном свою идею, касающуюся Услуги.

Напрасно так спешил – Волынцев приехал на четверть часа позже его.

– В очередной раз доказываем, что фамилия Волынцев происходит от слова «волынка»? – беззлобно поддел Феликс.

– Я уже тысячу раз говорил, что мои предки родом с Волыни, – огрызнулся Волынцев. – И вообще – ты вынудил меня срочно приехать на работу в такую рань, чтобы поерничать по поводу моей фамилии? Вот уж хороша шуточка, нечего сказать!

– Не возникай! – осадил Феликс и жестом пригласил Волынцева в свой кабинет

Разумеется, не удержался от того, чтобы не напеть:

What can I do?

What can I do?

Nothing to say but it used to be

Nothing to say but it used to be