Поражающий фактор - Михаил Гвор

– Вы, видимо, не хотите встретиться с отцом, месье! – заливался бородатый солдат. – Сейчас он уйдет…

Это было понятно и без слов: стоит отцу скрыться из виду, и будет поздно. Но… Но… Виктор подошел к большому камню, еще шаг, от силы два… Боря в отчаянье бросился вперед и ударил…

Ударил и проснулся… Полежал, успокаивая дыхание, закрыл глаза. И все началось сначала…

Маргузор прошли на удивление чисто. Правда, единственная улица кишлака значительно короче и шире пасрудских. На радостях Леха как-то играючи проскочил верхний серпантин, легко и непринужденно вырулил на самом противном подъеме перед впадением Имата и, лишь немного зацепив отвалом склон, подъехал к сторожке Али.

– Лаймочка, я тебя люблю! От твоих поцелуев вырастают крылья, а с координацией движений происходят чудеса! Осталось пятнадцать километров простой дороги! Кстати, координацию стоит улучшить!

– Немного позжье. Люди…

Оба вылетели из кабины, на ходу подхватывая оружие и занимая позиции с двух сторон от бульдозера. По Имату спускались шестеро.

– По-моему, это неопасно, – произнес Леха.

– Согласна, – откликнулась Лайма.

– Но координацию улучшить стоит, – предложил Леха, меняя позицию.

– Зачем? – удивилась девушка, поворачиваясь к нему лицом.

– А почему нет? – спросил он, обнимая ее за плечи.

– Действительно, почему? – выдохнула она, и их губы нашли друг друга…

Группа подошла минут через пятнадцать.

– Здрасти, – поздоровался вырвавшийся вперед парень. Молодой совсем, лет восемнадцати. – Не знаете, здесь машину в Душанбе поймать реально?

– И вам не хворать, – ответил Леха, – с машинами в Душанбе теперь напряженка. По причине отсутствия Душанбе.

– То есть как… – не понял парень.

Леха смотрел на подходящую группу.

– У вас все такого возраста?

– Да. – Парнишка явно растерялся.

– Девчонок три?

– Две.

– Ты руководитель?

– Да.

– Тогда так. При девчонках говорить не будем. Пути вниз нет. Я подкину вас в лагерь. Там все подробности.

– Но…

– Вы откуда?

– Самара.

– Юриновых знаешь?

– Виктора Вениаминовича?

– Именно. Он сейчас в лагере. Все вам расскажет. Грузитесь. Каски на голову, рюкзаки в прицеп. Сами на броню.

– В смысле?

– На бульдозер! Только ноги в гусеницы не совать!

– А ти умеешь бить очень убедительним, – уже в кабине сказала Лайма, – никому ничего не сказал, но все поехали.

– Ну их на фуй с детскими истериками. Пусть ВэВэ разбирается.

Девушка левой рукой развернула его лицом к себе и, водя перед Лехиным носом указательным пальцем, произнесла:

– И никогда не ругайся при мне матом.

– Ну, все, – вздохнул Леха. – Захомутала. А если что – из винтовки?

– Зачем? Просто перестану улучшать твою ко-ор-ди-на-цию.

– Нет уж! Лучше из винтовки! Но проще не материться…

Оба рассмеялись, и Верин двинул свой «танк» с места.

Майор Пчелинцев, в бытность свою комбатом, никогда не понимал необходимости пятиминуток и прочих совещаний в середине рабочего дня. Только на что-то настроился, начал, помолясь да обильно поплевав на ладони… А тут раз… и выслушивай «мудрые» указания командования, в корне меняя все свои планы…

Не понимал. Пока сам не стал у штурвала.

Банально не хватало опыта. Майор ведь и на батальон стал не так давно, и особых промахов не было исключительно потому, что служил в нем еще со старлейских погон. И всю изнанку знал от «а» до «я».

А вот с новообразованным поселением было сложнее… Вопросы приходилось решать совершенно разноплановые. От функционирования туалетов типа сортир до сколачивания новых подразделений. А там к общей куче проблем добавлялись и заботы об организации жилья, пригодного под будущую зиму. Не на складах же людям жить. По бетонным коридорам… Хотя… если перестроить немного…

Как там Урусов рассказывал про Киев? Взяли да в солдатском кубрике налепили стенок из гипсокартона. И хрен с ним, что слышно даже соседский пердеж. Чай, не на пятизвездочном курорте, перетерпят. Надо «хохла» вызвать, пусть посидит, подробнее набросает. А потом на это дело старшим пойдет. Не фиг хвастаться, что церкви реставрировал…

– …То есть, согласно последней переписи личного состава и прочих гражданских, имеем следующие цифры… – Старлей Васильев тот еще хомяк. Рожа довольная, так и лоснится. Но дело свое знает туго. Вот что значит – снабженец от бога. Не отнять.

– Серег, оставляй в бумаге, потом пересмотрю. Что по жратве у нас? Только не по каждой позиции! – сразу же выставил ладони Пчелинцев, защищаясь от нездорового блеска в глазах у нынешнего своего заместителя по тылу. – В двух словах!

Старлей потерянно сник. Тоненькая, всего листов на пять, папка обиженно шлепнулась на край стола.

– Если в двух словах, Владимир Глебович, то даже при нынешней суточной выдаче хватает на восемь лет минимум. Не считая НЗ. Мы же на весь округ рассчитаны. А не на восемьсот с чем-то человекоединиц. А вообще, некоторые вопросы ответов в «два-три слова» не переносят!

– Старлей, не гунди, да? Сказал – перечитаю, значит, перечитаю. Тут еще Дмитровский на четыре подойти обещался. А если мы с тобой каждую цифру обсасывать начнем – как раз утром и закончим.

А по человеко-единицам, как ты выразился, нюанс есть. Это их пока восемьсот с чем-то. Вон связюки недавно пришли. А там еще кто подтянется. Не поверю, что все части погибли. Да и из Энска, как урки местных достанут вусмерть, тоже к нам попрутся. Потому что больше некуда.

– Пустим к нам? – снова загорелись глаза старлея, спрятавшиеся за бастионами жира.

– Куда мы денемся… – устало развел руками Пчелинцев. – Специально, ясное дело, больше никого тащить не будем. Хватит с нас и медиков с «карданами».

– Да, тут такое дело… – помявшись немного, начал Васильев. – С водителями тут дело такое…

Зампотыл договорить не успел. Истерично захрипела «Моторолла», лежащая возле термоса с чаем.

– Внутры – Сороковому!

Пчелинцев схватил рацию:

– Сороковый – Внутрам!

– Чиф, у нас черный плащ! Срочно требуетесь. Возле старого медпункта.