Возвращение чародея - Сергей Мусаниф

– В большинстве своем они все-таки фанатики, – сказал Исидро. – Но те, кто направляет их фанатизм в нужное русло, руководствуются совсем другими доводами.

– Чем больше я узнаю о большой политике, тем меньше она мне нравится.

– Ты не оригинален, – сказал Исидро. – Кстати, мой мальчик, а о чем ты думал, когда затевал эти переговоры? Вряд ли кто-то из вас узнал что-то новое, или вы пришли к какому-то устраивающему вас обоих решению. Зачем ты настаивал на личной беседе?

– Из любопытства, – сказал я. – Мне хотелось посмотреть на человека, который собирается вырезать население целого континента.

– Посмотрел?

– Посмотрел. Я думал, Рхнер – абсолютный психопат, но он показался мне вполне вменяемым.

И его вменяемость пугала меня больше всего. Гораздо проще думать, что войны начинают сумасшедшие и маньяки, нежели вполне разумные люди.

Думающие. Рациональные.

Неужели жизненное пространство можно добыть только мечом? Вестланд не страдает от перенаселения, и король Людовик вполне мог бы принять партию иммигрантов, если бы они вели себя прилично и не угрожали существующему государственному строю. Он бы только приветствовал приток людей ввиду назревающего конфликта с орками.

– Мне убрать зеркало? – поинтересовался Исидро.

– Сначала свяжите меня с Людовиком.

– Он может оказаться далеко от своего телефона. На установление контакта с Рхнером потребовалось больше трех часов.

– А вы все равно попробуйте, – сказал я.

– Зачем?

– Хочу сообщить Людовику о нашем участии в войне. Может быть, ему придется вносить коррективы в его военные планы.

– Думаю, он и так уже все просчитал, – сказал Исидро, но принялся бормотать требуемые формулы и совершать необходимые для установления связи пассы.

Будущее эльфов напрямую связано с Вестландом. Если мы не примем участие в грядущей войне, то потеряем Вестланд, чем бы эта война ни закончилась.

Исидро повезло. Отвечающий за дальнюю связь придворный чародей Людовика пообещал, что найдет короля и перезвонит в течение получаса. Исидро поблагодарил его, и поверхность зеркала снова помутнела.

Наверное, Исидро прав, и Людовик уже включил эльфийскую армию в свои тактические планы. Тем более что ему нужны не столько мои солдаты, сколько мой меч.

Полководцы постоянно сетуют на чародеев. Они уверяют, что без магии войны были бы куда короче, а исход конкретной битвы легче поддавался бы прогнозированию.

Одно дело, когда победа зависит исключительно от количества и выучки солдат, от правильного планирования и хорошего снабжения оружием и провиантом.

Но все становится гораздо сложнее, когда на поле битвы выходят чародеи, способные убивать десятки людей на расстоянии броска заклинания, значительно превышающем дальность полета стрелы.

Потенциал каждого чародея трудно рассчитать даже профессионалу. Опасность конкретного мага зависит от того, с каким набором заклинаний и запасом маны он вышел на бой, а предсказать это посторонний наблюдатель никак не может. Пока в войнах участвуют чародеи, битвы непредсказуемы, и поражение легко превращается в победу. Одно вовремя произнесенное заклинание способно переломить исход боя в пользу той или иной стороны.

Никто в Вестланде не знает, чего можно ожидать от «неправильной» магии Красных, поэтому Людовику позарез нужен мой меч.

Мне хотелось думать, что я тревожусь напрасно, и армия Вестланда способна справиться с вторжением без нашей помощи. Может быть, флот Красных даже не успеет подобраться к континенту и будет потоплен на большом расстоянии от побережья. В распоряжении Людовика есть мощные требюшеты, мангонели и катапульты, есть пресловутое «огнестрельное» оружие гномов, которые они объявили готовым к испытанию в реальном бою, есть драконы, способные сжигать корабли врага своим огненным дыханием, есть пиратский флот огров, каждый корабль которого снабжен громадным тараном, способным разрывать корабли надвое.

Но может случиться и так, что всего этого окажется недостаточно, и волна вторжения сметет нас всех, а наша кровь оросит песок пляжа, на который когда-то высадились первые люди Вестланда.

Дверь королевского кабинета распахнулась и впустила в кабинет лорда Аларика, почему-то решившего обойтись без доклада. Черт с ним, с этим докладом, но лорд Аларик мог хотя бы постучать.

Насмешливо изогнув бровь, я одарил его ироничным, как мне хотелось надеяться, взглядом и поинтересовался, что же заставило мастера над оружием наплевать на законы дворцового этикета. Его ответ поверг меня в шок:

– Королева пропала, ваше величество.

– Вы пытаетесь неудачно пошутить?

– Нет, сир.

– Где ее видели в последний раз? – спросил я. Тогда я еще не был напуган. Карин – большая девочка, и причинить ей вред достаточно проблематично. Может быть, она просто отправилась на прогулку, и лорд Аларик поднял панику раньше времени. – И с чего вы взяли, что…

– Мы обнаружили кровь и тела в парке рядом с дворцом, – сказал лорд Аларик.

– Чьи тела?

– Я отрядил двоих парней охранять королеву на тот случай, если она покинет пределы дворца.

– Ваши люди мертвы?

– Нет, сир. Усыплены быстро действующим средством, впрыснутым им под кожу.

– А кому принадлежит кровь?

– Мы не знаем, сир.

Если лорд Аларик говорит, что Карин пропала, значит, ее тела они не обнаружили. Найденная кровь вполне могла принадлежать кому-то другому, например, тому, кто решился напасть на мою жену, но… Меня начала захлестывать паника.

Раздался мелодичный перезвон, поверхность магического зеркала покрылась рябью, и король Людовик расплылся в добродушной улыбке.

– Рад видеть, что у вас все хорошо, Ринальдо, – сказал он. – Я думаю, мы можем обсудить…

– Позже, Людовик, – бросил я. – Сейчас у меня дела.

Он снова улыбнулся, на этот раз недоуменно, и Исидро, словно прочитав мои мысли, прервал связь и набросил на зеркало темное покрывало.

– Начните ваш доклад сначала, – сказал я лорду Аларику. – Только рассказывать вы мне это будете уже на ходу.

– Да, сир. Следуйте за мной, я покажу вам дорогу.

Проклятие.

Когда я пришла в себя, то сначала подумала, что каким-то невообразимым способом перенеслась в ненавистное прошлое, связанное с рабскими ошейниками, комнатами в борделях и гладиаторскими лагерями. Но потом я вспомнила, где нахожусь, и на меня накатила волна ярости.