Волонтер девяносто второго года - Александр Дюма

Вечером 19 июня г-н де Мустье получил следующий приказ: «Завтра в девять часов вечера г-н де Мустье и его спутники должны находиться во дворе замка; там они узнают, что им предстоит делать».

Дело было за паспортом. Известно, что королева ехала под именем г-жи Корф; этот паспорт для нее раздобыл г-н Ферзен.

Выдан он был на баронессу Корф, двоих ее детей, камердинера и двух горничных.

Королева будет г-жой Корф, детьми — дофин и юная принцесса, камердинером — король, горничными — г-жа де Невиль и г-жа Брюнье.

В паспорт, правда, не были вписаны ни мадам Елизавета, ни г-н д'Агу (г-н де Буйе настоятельно рекомендовал королю взять его с собой); но необходимо же было хоть немногое оставить на волю случая!

Утром 20 июня г-н де Мустье представил королю обоих своих спутников. Эти господа получили указания из уст его величества. Господин де Мальден должен был отзываться на имя Жан, г-н де Мустье — на имя Мельхиор, а г-н де Валори — на имя Франсуа.

Господин де Шуазёль ждал приказов двора у себя дома, на улице Артуа. В три часа 20 июня ему еще ничего не было известно, хотя выезжать он должен был на двенадцать часов раньше короля. Он начал терять надежду, когда пришел единственный оставленный им слуга, считавший, что господин собрался ехать в Мец, и объявил о приходе человека, от имени королевы просившего принять его.

Господин де Шуазёль вздохнул и велел провести посетителя наверх; на миг он испугался, как бы этот человек не сообщил ему, что королева отменила отъезд. Вошел человек в огромной шляпе, надвинутой на глаза, и закутанный в необъятный плащ. Визитером оказался парикмахер королевы, знаменитый Леонар, оставивший нам «Мемуары». Куафёр королевы представлял собой особу величайшей важности.

Тот, кто изобретал, создавал тогдашние немыслимые прически (они представляли собой целые клумбы с цветами, деревьями, птицами и их гнездами) и творил это, стоя на стремянке; тот, кто однажды ввел в компоненты этих безумных куафюр модель трехпалубного линейного корабля с мачтами, парусами, экипажем, вооружением, такелажем и вымпелами, должен был обладать самым высоким самомнением.

— Откуда вы, Леонар?! Я вас, разумеется, не ждал, но, раз уж вы пришли, добро пожаловать.

— Не моя вина, если я заставил вас ждать, господин граф. Ведь только десять минут назад королева вызвала меня к себе.

— И она вам больше ничего не сказала? — удивился г-н де Шуазёль.

— Она просила меня забрать все ее бриллианты и передать вам письмо.

— Какого черта вы ждете! Дайте письмо! — нетерпеливо вскричал г-н де Шуазёль.

Леонар в изумлении посмотрел на молодого дворянина: он не привык, чтобы с ним обращались столь бесцеремонно.

Господин де Шуазёль прочел письмо. Оно было длинное и содержало множество поручений; королева сообщала, что они выедут ровно в полночь. Графу де Шуазёлю (если я не ошибаюсь, в то время он еще носил этот титул) она повелевала выехать немедленно и просила взять с собой Леонара (ему, прибавляла Мария Антуанетта, приказано во всем повиноваться графу). Господин де Шуазёль прочитал этот приказ Леонару, в знак повиновения ответившему поклоном. После чего граф сжег письмо королевы.

В эту секунду вошел слуга и объявил:

— Карета господина графа подана.

— Ну что ж, дорогой мой Леонар, поехали, — сказал молодой дворянин.

— Но разве я должен ехать? — вскричал потрясенный этим предложением парикмахер.

— Непременно. Разве вы не должны слушаться меня так же, как королеву? Вот я и приказываю вам ехать.

— А как же бриллианты ее величества?

— Вы возьмете их с собой.

— Куда?

— Туда, куда мы едем.

— Но куда мы едем?

— Совсем недалеко — туда, где нам предстоит исполнить одно совсем необычное, но очень важное поручение.

— Это невозможно, господин граф! — вскричал Леонар, в испуге отпрянув назад.

— Леонар, кажется, вы уже забываете, что обязаны слушаться меня, как королеву?

— Разумеется, господин граф, я должен слушаться вас, но лишь в том случае, если дело касается разумных вещей.

— Но откуда вы взяли, что сопровождать меня — безрассудство.

— Я оставил ключ от моей квартиры под дверью, и, поскольку королева настоятельно советовала мне переодеться, чтобы идти к вам, взял шляпу и плащ моего брата. Когда он вернется и не найдет своих вещей, он поднимет страшный переполох. К тому же, сегодня вечером я обещал сделать прическу госпоже де Лааге, а причесать ее могу только я! Наконец, во дворе Тюильри меня ждет мой кабриолет и слуга.

— Подождут! — насмешливо ответил г-н де Шуазёль и, уже начиная злиться на возражения куафёра, воскликнул: — Хватит болтать! Ваш брат купит новую шляпу и новый плащ, госпожу де Лааге вы причешете в другой раз, а ваш слуга, не дождавшись хозяина, поймет, что вы возвратились к себе без его помощи, и явится домой. Ну а мы, милейший мой Леонар, едем!

И граф усадил находящегося в полном отчаянии парикмахера в свой кабриолет и во весь опор погнал лошадей в сторону Птит-Виллет.

В ту самую минуту, когда г-н де Шуазёль проезжал заставу, к королю допустили трех телохранителей, и они заперлись в малом кабинете.

В половине десятого вечера королеве доставили письмо от де Байи; славный математик вздумал разыграть роль учтивого кавалера и переслал королеве письмо г-жи де Рошрёль, в котором сообщалось об отъезде сегодня ночью королевской семьи.

В десять вечера доложили о визите г-на де Лафайета. Не принять генерала было невозможно, и его пригласили войти. При нем находились его адъютанты г-н де Гувьон и г-н де Ромёф.

Госпожа де Рошрёль предупредила своего любовника г-на де Гувьона, что сегодня в ночь королевская семья должна бежать.

Королева и мадам Елизавета вечером выезжали на прогулку в Булонский лес, но, разумеется, без эскорта. Господин де Лафайет с изысканной учтивостью осведомился у королевы, удачной ли была прогулка, с улыбкой при этом заметив:

— Ваше величество напрасно возвращается столь поздно.

— Почему же? — спросила королева.

— Потому что вечерний туман может принести вред вашему здоровью.

— Вечерний туман в июне! — усмехнулась она. — По правде говоря, мне хотелось бы нарочно вызвать туман, чтобы скрыть наш побег, — с восхитительным спокойствием прибавила королева. — Ведь, я полагаю, слухи о нашем отъезде все еще ходят.

— Дело в том, ваше величество, что об отъезде говорят больше, чем раньше, — прибавил генерал, — и я даже получил сообщение, что он произойдет нынешней ночью.

— О! Держу пари, что эту приятную новость вам принес господин де Гувьон, не правда ли?