Ледокол - Виктор Суворов

Тот факт, что советских солдат и командиров обманывали, — есть свидетельство подготовки к наступательной операции. Если бы готовилась оборонительная операция, почему бы не сказать войскам: да, братцы, обстановка напряженная, всякое может случиться, едем рыть окопы и в них сидеть. Если действительно войска едут рыть окопы, то особой разницы нет — сообщать им о цели поездки после прибытия или во время отправки. Но такую новость советским офицерам и солдатам не сообщали ни при отправке, ни при прибытии. Перед ними ставилась другая цель, которую скрывали тогда, которую скрывают сейчас.

Чтобы представить себе степень секретности переброски войск, приведу только один пример из многих. Маршал Советского Союза М. В, Захаров: «В начале июня начальник ВОСО Одесского военного округа полковник П. И. Румянцев зашел ко мне, в то время начальнику штаба ОдВО, в кабинет и таинственно доложил, что за последние дни через станцию Знаменка идут «Аннушки» с ростовского направления и выгружаются в районе Черкасс. «Аннушка» — это термин, определявший в органах ВОСО дивизию. Через два дня мною была получена шифровка из Черкасс за подписью заместителя командующего войсками Северо-Кавказского военного округа М. А. Рейтера, в которой испрашивалось разрешение занять несколько бараков вещевого склада нашего округа для размещения имущества прибывших в этот район войск с Северного Кавказа. Поскольку штаб ОдВО не был информирован о сосредоточении здесь войск, я позвонил по «ВЧ» в Оперативное управление Генштаба. К телефону подошел заместитель начальника управления А. Ф. Анисов. Сообщив ему о шифровке, полученной от М. А. Рейтера, я попросил разъяснить, в чем дело. Анисов ответил, что шифровку Рейтера надо немедленно уничтожить, что ему будут даны необходимые указания от Генштаба, а штабу округа в это дело не следует вмешиваться» («Вопросы истории», 1970, N 5, с. 42).

Далее маршал Захаров сообщает, что командующий войсками Одесского округа генерал-полковник Я. Т. Черевиченко тоже ничего не знал об «Аннушках». Советские войска всегда перебрасываются с соблюдением мер предосторожности и советские войска всегда держат в секрете свои намерения. Это действительно так. Но всему есть мера. Командующий военным округом в Советском Союзе, особенно командующий приграничным округом, и его начальник штаба — это люди, наделенные чрезвычайными полномочиями и властью. Они в полной мере отвечают за все, что происходит на территории, которая находится под их контролем. Приведите мне другой пример, когда командующий округом и его начальник штаба не знают о том, что на территории их округа сосредоточиваются какие-то другие войска! Даже в ситуации, когда командование Одесского округа случайно узнало о сосредоточении каких-то войск на территории округа, Генеральный штаб (которым командовал Г. К. Жуков) требует о полученной информации забыть, а секретную шифровку, предназначенную только для глаз начальника штаба округа, — уничтожить. Даже в сейфе начальника штаба округа эта шифровка представляет опасность! Кстати, ранее я говорил, что в советских архивах есть очень много интересных документов об этом периоде, и все же самое интересное никогда не попадало в архив или было уничтожено.

Следы уничтожения видны в архивах, например: предложение начинается на одной странице, но следующей нет, а иногда и следующей сотни страниц нет. И эта уничтоженная шифровка в Одесском округе — только еще одно подтверждение моих слов.

Интересно поведение генерал-лейтенанта М. А. Рейтера в данной ситуации. Макс Рейтер — дисциплинированный немец, еще в Первой мировой войне был полковником в штабе русской армии, служака прусской закваски. Уж он-то знает, как хранить секреты. Но даже он, заместитель командующего Северо-Кавказским округом, оказавшись со своими «Аннушками» на территории чужого военного округа, считает вполне естественным связаться с равным по положению местным боссом и спросить разрешения (конечно, персональной шифровкой!) что-то сделать. Ему из Генерального штаба быстро вправили мозги, и больше он подобных шифровок не писал.

А вот несколько другие примеры.

Генерал-полковник Л. М. Сандалов осматривает строительство оборонительных сооружений на самой границе в районе Бреста и с удивлением обнаруживает, что доты строят так близко от границы, что их видно с германской стороны. Он задает недоуменный вопрос В. И. Чуйкову. Чуйков, этот будущий сталинградский лис, вздыхает (притворно, конечно): очень жаль, но дело обстоит именно так, немцы заметят наше оборонительное строительство (На московском направлении. С. 53). Гудериан начинал войну именно с другой стороны реки и отмечает, что он все это хорошо видел: доты строили днем и ночью, причем ночью при ярком свете. Удивительная вещь: ни сам Сандалов, ни Чуйков, ни кто другой не прикажут оставить работу и перенести строительство на пару километров в тыл, чтобы противнику не было видно точного расположения огневых точек и направления амбразур, по которым он может легко вскрыть систему огня.

Маршал Советского Союза И. X. Баграмян в другом округе в 1940 году наблюдает ту же картину: идет строительство укрепленного района (УР) «прямо на виду у немцев». Строительные участки огорожены заборчиками. «Мне эти заборчики напоминали фиговые листочки на античных статуях.

— Как вы думаете, — спросил я руководителя одной из строек, — догадываются немцы, что ваши строители сооружают тут, на берегу пограничной реки, за этим заборчиком?

— Безусловно! — ответил он не задумываясь. — Трудно было бы не догадаться о характере нашего строительства.

Я подумал, подобную тактическую неграмотность людей, выбиравших места для сооружения дотов, легко можно квалифицировать как вредительство. Так, видимо, и случалось в прежние времена» (ВИЖ, 1976, N 1, с. 54).

Да. В 1938 году за такие действия кого-то расстреляли бы. Но в 1940–1941 годах по какой-то причине во всех западных округах строили укрепления именно так, и никто ничего не боялся, и НКВД в это дело не вмешивался, никого не арестовывали и не расстреливали за это. Почему? «Явная демонстрация оборонительных работ» — так Баграмян определяет это строительство и тут же добавляет, что «план строительства был утвержден вышестоящим начальством». За укрепленные районы отвечает лично командующий округом. Кто же этот идиот, утвердивший такой план? В тот момент — Г. К. Жуков. Тот самый Жуков, который был самым блистательным полководцем Второй мировой войны. Тот самый Жуков, который не имел ни одного военного поражения в своей жизни. Тот самый Жуков, который только что вернулся из Монголии, где строил демонстративно оборону, а потом нанес внезапный удар по 6-й японской армии. Тот самый Жуков, который через несколько месяцев станет начальником Генерального штаба и введет драконовские правила сохранения тайны при перемещении войск, но «явная демонстрация оборонительных работ» будет продолжаться на границе и даже резко усилится.

Интересно поведение и Баграмяна в этой ситуации. Баграмян, хитрейший лис, каких только рождала человеческая порода, а вместе с тем талантливый командир, в лучшем смысле этого слова. За время войны он сделал самую блистательную карьеру во всей Красной Армии: начал войну полковником, закончил ее генералом армии, занимая должность, которая давала право получить звание Маршала Советского Союза, и он это звание получил. В данной ситуации Баграмян выполняет личное поручение Жукова на границе, действуя как подчиненный и как личный друг. Нет бы Баграмяну заорать, чтобы демонстративное строительство прекратили. Но нет, не заорал. Нет бы, встретив Жукова, сказать: «Георгий Константинович, беда! Идиоты укрепления на самой границе строят, миллионы те укрепления для страны стоят, но подавят их артиллерией в первый час войны, ибо знает противник положение каждого дота! И тебя за это расстреляют, и меня!» Но не стал Баграмян кричать и ногами топать. 22 июня именно так и случилось — укрепления накрыли, но не расстрелял Сталин Баграмяна и Жукова, не тронул, наоборот, возвысил. Из этого следует, что такое строительство, чтобы противник все хорошо видел, это не идиотизм, не неграмотность, а нечто другое.