Чужое сердце - Джоди Пиколт

Если Клэр пересадят сердце Шэя Борна, в ней поселятся мысли об убийстве – но это еще полбеды. Убивало меня другое: вдруг, приняв это сердце, она вынуждена будет пережить убийство сестры и отца.

Тогда уж лучше остаться вовсе без сердца.

Сегодня я решила делать все правильно. Было воскресенье, на работу идти было не нужно, и первым делом я раскопала видеокурс «Зарядка за одну минуту» (только не думайте, что это такая выдумка для лентяев: добавлять минуты можно по своему усмотрению, и никто не возразит, если изнурительной восьмиминутной разминке я предпочту щадящий вариант на четыре минуты). Вместо легких «Упражнений для предплечья» я выбрала в меню «Акцент на животе». Я отложила весь годящийся на утилизацию мусор, почистила зубы нитью и побрила ноги. Спустившись, почистила Оливеру клетку и выпустила его побегать по гостиной, пока сама готовила завтрак – яичницу из одних белков.

С ростками пшеницы.

Ну что ж. Я продержалась сорок семь минут, прежде чем открыла коробку с шоколадным печеньем, спрятанную в коробку с джинсами. В джинсы эти я бы не влезла ни за что в жизни, что, конечно, пробудило во мне муки совести. Их я и заела печеньем.

В дверь позвонили, когда я, угостив Оливера, взяла третье печенье.

Едва увидев на госте ярко-розовую футболку с жирной надписью «Радость за Христа», я поняла, что это – мое наказание за нехватку силы воли.

– Если не уйдете через десять секунд, я звоню в девять-один-один, – предупредила я.

Он ухмыльнулся, обнажив ряд фальшивых зубов.

– Я не чужой человек, – сказал он. – Я ваш друг, с которым вы еще не знакомы.

Я устало закатила глаза.

– Давайте без лишних слов: вы даете мне свои брошюры, я отказываюсь разговаривать с вами, после чего закрываю дверь и выбрасываю брошюры в мусорное ведро.

Он протянул мне руку.

– Меня зовут Том.

– Вам пора, – поправила его я.

– Я тоже был несчастен. Утром я уходил на работу, а вечером возвращался в пустой дом и съедал полбанки супа, не понимая, зачем я послан на землю. Я думал, что я один на всем белом свете…

– Ну да. А потом вы стали делиться супом с Иисусом, – закончила за него я. – Послушайте, я атеистка.

– Никогда не поздно обрести веру.

– На самом деле вы хотите сказать, что никогда не поздно обрести вашу веру, – ответила я, хватая мчащегося к двери Оливера. – Знаете, во что я верю? Я верю, что религия исполнила свое историческое предназначение. Она была сводом законов до возникновения юридической системы. Но даже если вы руководствуетесь благими намерениями, все может полететь коту под хвост, вы согласны? Люди объединяются в группы, потому что верят в одно и то же, но потом все меняется – опомниться не успеешь, а они уже считают, что все, кто верит в другое, ошибаются. Честно говоря, даже если бы появилась религия, основанная на принципе «твори добро для других» или «защищай их права» – а этим я занимаюсь каждый день, – я бы все равно не стала их сторонницей. Просто потому что это религия.

Том лишился дара речи. Наверное, в такие жаркие споры он не вступал уже много месяцев. Обычно люди просто захлопывали двери у него перед носом. Зазвонил телефон.

Он неловко всучил мне брошюры и как ужаленный засеменил прочь. Закрыв дверь, я взглянула на обложку.

БОГ + ТЫ = ∞

– Если в религии и есть какая-то математика, – пробормотала я, – то только деление.

Я швырнула брошюру на газетную подстилку в клетке Оливера и подбежала к телефону, который уже готовился перейти в режим автоответчика.

– Алло?

Голос был незнакомый, говорил человек неуверенно.

– Здравствуйте, можно Мэгги Блум?

– Это я.

Я уже заготовила остроумную фразу, чтобы отшить навязчивую бабенку, предлагающую свой паршивый товар воскресным утром. Но, как оказалось, она ничем не торговала. Она работала медсестрой в больнице Конкорда и звонила мне, потому что Шэй Борн указал мои данные в графе «Связаться в экстренном случае». И экстренный случай не заставил себя долго ждать.

Не поверите, но когда офицер Смит ожил, все стало только хуже.

Остальные надзиратели должны были отчитаться перед начальником тюрьмы по поводу нападения. Нас изолировали, а на следующий день перевели на наш ярус еще несколько офицеров. Те патрулировали спортплощадку и душевую, меняясь через каждый час, и первым попался Поджи.

После происшествия я еще не мылся, хотя нам с Шэем выдали свежие робы. На нас была кровь Смита, и, ополоснувшись в тюремной раковине, я вовсе не почувствовал себя чище. Пока мы ждали своей очереди идти в душ, Альма пришла взять у нас обоих кровь на анализы. Врачи проверяли всех, кто контактировал с кровью заключенных, а поскольку в их число попал офицер Смит, его кровь тоже вызывала определенные сомнения. Шэя, закованного в наручники, кандалы и цепь на поясе, отвели в кабинет, где его уже ждала Альма.

И посреди всей этой суеты Поджи поскользнулся в душе. Растянувшись на полу, он голосил, как у него болит спина. Двое офицеров приковали его к специальной доске и в таком виде донесли до каталки, на которой его уже можно было везти в лазарет. Но эти офицеры не привыкли работать на ярусе I и привыкли следовать за нами, а не указывать путь самостоятельно. Потому они не поняли, что Шэя возвращали на ярус в тот самый момент, когда увозили Поджи.

В тюрьме трагедии происходят за долю секунды. Именно столько времени понадобилось Поджи, чтобы воспользоваться припрятанным ключом и, расстегнув наручники, спрыгнуть с доски, взять ее в руки и огреть Шэя по голове. Сила удара впечатала беднягу лицом в кирпичную стену.

– Weiss machtî**– крикнул Поджи. – Белая гордость!

Так я понял, что это Крэш, все еще сидевший в изоляторе, заказал нападение на Шэя в отместку за предательство. Атака Салли на офицера Смита была лишь косвенным ущербом, призванным встряхнуть наш ярус, чтобы в воцарившейся сумятице возможным стало осуществление пункта номер два. А Поджи – в доказательство лояльности – не упустил шанса выслужиться перед Арийским братством, совершив санкционированное ими убийство.

Через шесть часов после инцидента Альма вернулась, чтобы закончить процедуру. Меня отвели в кабинет, и я заметил, что руки у нее по-прежнему дрожат, хотя она не стала распространяться о случившемся – сказала лишь, что Шэя забрали в лазарет.

Заметив серебристый блеск, я дождался, пока Альма вытащит иглу из моей руки, и опустил голову между колен.

– Все в порядке, дорогуша? – спросила она.

– Да, просто голова кружится. – Я осторожно пощупал пол пальцами.

Если признать первенство в ловкости рук за фокусниками, то заключенные должны занять почетное второе место с минимальным отрывом. Вернувшись к себе в камеру, я сразу же извлек трофей из складок робы. Ключ Поджи оказался крохотным блестящим завитком канцелярской скрепки.