Последний рейд - Роман Злотников

— Стена героев у Дворца бурь, — буркнула Сандра и прыснула. — Нет, это ты славно придумал, консорт. Пожалуй, нам всем не помешает держать ухо востро, а то кое-кто из присутствующих тоже может оказаться не мятежницей, а казнокрадом или, скажем, прелюбодейкой и закончит свои дни на плахе именно в таком виде…

По Палате прокатился несколько принужденный смех. Но Счастливчик даже не улыбнулся. Когда смех затих, он обвел Палату холодным взглядом (от этого взгляда у некоторых пэров заломило в висках, а по спине пробежал холодок) и спокойно произнес:

— Возможно… Кто знает, как повернется жизнь. — Он немного помолчал, потом заговорил снова, понизив голос: — Но я могу дать совет, как исключить малейшую вероятность такого исхода. Воспитать в себе абсолютную верность. Верность королевству и королеве. Не слащавое лизоблюдство, не верноподданнические страсти по праздникам да в моменты триумфа, а ту верность, что останется с вами навсегда — в Палате и в бою, во славе и в унижении, на дыбе и на плахе. И которая не помешает вам возразить королеве, если вы считаете, что ее действия пойдут в ущерб королевству и ей самой.

После этого до самого конца заседания Палаты он не произнес ни слова. Но когда пэры уходили, они очень старательно отводили взгляд от легкого креслица, на которым сидел этот крупный мужчина с легкой улыбкой на губах. После его первого появления в Палате многие озаботились узнать о нем побольше, и то, что они узнали, отнюдь не прибавляло им хорошего настроения. И всем было ясно, что этот человек не шутил…

Тэра чуть повернула голову и вгляделась в слабо различимые в темноте черты мужа. Когда он спал, тяжесть, возложенная на него, как будто уходила куда-то, и его лицо снова становилось прежним, спокойным и простым лицом дона Ива Счастливчика, которому только и надо-то было в жизни, что набить брюхо, хорошо выспаться, да еще чтобы рука не подвела и шпага не переломилась… Но сейчас, по прошествии полутора месяцев, она уже вошла во вкус произошедшей перемены, и ей нравилось быть женой ДРУГОГО Ива, который может парой как бы невзначай брошенных фраз или одним коротким звонком решить проблему, казавшуюся и ей и всем остальным неразрешимой в принципе. Наверное, те, что раньше обвиняли ее в мужеподобии, все-таки были правы. Она действительно испытывала удовольствие от того, что рядом есть мужчина, который САМ принимает решения…

* * *

Церемонию бракосочетания провели в центральном кафедральном соборе Святой Евы неделю назад. Поскольку мужем королевы не мог быть простолюдин, Сандра самолично посвятила его в дворяне, а титул и земли перешли ему в наследство от самозваной герцога Эсмеральды. Она с Сестрами позаботилась, чтобы на этот титул не осталось наследников ни первой, ни второй очереди. А те, кто имел хотя бы теоретические права претендовать на титул, узнав, КОМУ он предназначался, сочли за благо не выдвигать никаких претензий. Единственное условие, которое поставил Ив, было передать ему всех захваченных в плен Сестер атаки. Но поскольку ни Тэра, ни Сандра, ни вся Палата пэров в полном составе так и не смогли придумать, что делать и куда девать несколько сотен тысяч пленных (после того, как “уничтожители” разбили в пух и прах эскадру, а флот надежно прикрыл подходы ко Второму Форпосту, оставшиеся в живых Сестры атаки прекратили сопротивление и сложили оружие), это условие было принято даже с радостью.

Ив стоически вытерпел пятичасовую церемонию, спокойно перенес даже пять ритуальных ударов кнутом, произведенных невестой, дабы муж знал, кто есть и пребудет истинным хозяином семьи, под громогласный возглас первосвященницы: “Да убоится муж жены своей!” Затем был четырехчасовой пир, где слегка подпившие пэры изрядно оторвались, изощряясь в остротах, возглашая тосты “за образец скромности и кротости” и советуя королеве “держать мужа в строгости” и не потакать “извечной мужской тяге к нарядам и сладостям”. В принципе, это были обычные свадебные здравицы, но применительно к человеку, сидевшему сейчас по левую руку от царственной невесты, в устах пэров они звучали как мелкая месть.

Перед самой спальней, когда Тэре по традиции полагалось взять мужа на руки и внести внутрь, он внезапно остановился и, улыбнувшись, произнес:

— Ну, уж здесь-то я сделаю все по-своему. — После чего сам подхватил ее на руки и, пинком распахнув дверь, вошел внутрь. Положив ее на кровать, он прислонился ухом к ее животу и, погладив его рукой, прошептал:

— Эй, как ты там?

И Тэра почувствовала, как дочка мягко и ласково толкнулась изнутри, как будто ответила, что все в порядке…

За окном светало. Тэра прикрыла глаза. О Ева, неужели она наконец-то дождалась своего женского счастья, она, та самая девочка ростом с мизинец, которая всегда знала, что ее судьба — держать спину. Потому что если согнешься хоть на секунду, хоть на самое малое мгновение — сожрут. Тэра счастливо вздохнула и смежила веки. Пожалуй, стоит хотя бы немного поспать.

И когда она уже почти провалилась в дрему, на поверхность всплыла мысль, которую она отчаянно гнала от себя, изо всех сил делая вид, что ее нет и быть не может. Это была мысль о том, что все это — ненадолго. Потому что люди, способные нести на своих плечах гранитную плиту, обычно бывают нужны в очень многих местах…

Корабль Смотрящего висел над Светлой. До сих пор это была единственная планета людей, на которую он отваживался ступать. На севере, в Кондарских горах, за которыми начиналась ледяная пустыня, в небольшой долине было обустроено обширное поместье — три больших дома или скорее не очень больших дворца, один из которых напоминал парижский дворец Пале-Рояль, другой — Киотский замок, а третий представлял собой сооружение в стиле делийского Красного форта. Вокруг них было разбито два парка — один в английском, регулярном стиле, а другой японский, с садом камней, — постепенно переходящие в ничем не зарегулированное буйство зарослей. Это место было резиденцией Гору. Он сам проектировал и дома, и парки, сам рассчитывал, на сколько поднять горные пики хребта, прикрывавшего долину от ледяных северных ветров. Это было очень уютное место. И она бы его обязательно полюбила…

Когда Смотрящий впервые направился на Светлую, он следовал прямым маршрутом, пройдя через Келлингов меридиан почти под прямым углом. Его корабль еще никогда не забирался так глубоко в ареал расселения людей. Естественно, появление столь большого корабля в суверенном пространстве любого государства не могло надолго оставаться тайной для служб контроля пространства. А как только его обнаружили бы и идентифицировали, ни о каком инкогнито уже не могло бы быть и речи. Но характеристики паразитных излучений и формула выхлопа его корабля не были внесены в базы данных флотов и справочники Ллойда, так что системы идентификации, если вдруг засекали корабль, автоматически определяли его как случайную помеху либо, если контакт происходил на слишком близком расстоянии, на котором системы обнаружения однозначно определяли его шумы как имеющие искусственное происхождение, принимали за какой-то иной корабль, схожий по конфигурации и структуре паразитных излучений и близкий по массе покоя. Насколько Смотрящему было известно, его короткий проход по окраинам Ниппона даже спровоцировал серьезный дипломатический конфликт между сегунатом и султанатом Регул. Ниппонцы объявили, что засекли авианосец султаната в своем внутреннем пространстве.