Англия на выезде - Джон Кинг

Монахи выглядели не так мерзко, как английские викарии, и мальчик улыбался. По крайней мере, ребенку лучше расти в тропическом раю, чем в унылом европейском городе, где месяцами идет дождь, а от холода мурашки бегут по коже. В Европе вместо теплого таиландского солнца ему пришлось бы ходить в скучную школу. Гарри убедил сам себя, что мальчик счастлив, и ему было приятно думать об этом. Может быть, однажды Ники пошлет за ним, и он приедет в Голландию и поселится вместе с матерью в какой-нибудь маленькой квартирке, а может, она купит билет до Бангкока и увезет сына на юг, они поселятся где-нибудь на острове и заживут спокойно и счастливо.

Гарри вспомнил, как Болти все время говорил, что когда-нибудь уедет в тропический рай, обычно после карри. Гарри сам мечтал о тропиках, он подумал, действительно ли хотел бы этого, но он знал, что это будет непросто, потому что нелегко заставить себя покинуть Англию со всей ее историей и традициями, о которых на самом деле мало кто знает, но которые накрепко привязывают тебя к этой земле. Да, ему многое не нравится, но все-таки Англия — его дом и вообще лучшая страна в мире, хоть это и не значит, что он против остальной Европы. Гарри заставил себя остановиться, потому что эдак дело кончится тем, что он будет стоять посреди площади рядом с Билли Брайтом и вместе с ним петь «Боже, Храни Королеву».

Возвращаясь к услышанной им когда-то истории, Билли первые десять лет своей жизни провел в приюте, пока его не забрала одна пожилая пара. Это были хорошие люди, но уже старые, и отчим умер, когда Билли было пятнадцать. Он остался со своей мачехой, они привязались друг к другу. Наверное, он был счастлив, подумал Гарри, ведь иначе у него вообще не было бы в жизни ни малейшего шанса. Но все изменилось, когда его приемную мать ограбили на улице. Нападавшие были черными, и полисы их так и не нашли. Ее повалили на землю и пинали ногами в лицо, и с того дня Билли стал другим. Гарри не испытывал ненависти к черным, но что он мог сказать Билли? Да он и не чувствовал необходимости говорить что-либо, в принципе ему было все равно, просто если несколько человек оказались подонками, это еще не значит, что все остальные такие же.

Вспомнив об этом, Гарри задумался, чем же нацисты так привлекают Билли. Они стремились к тому же, к чему стремятся все эти современные корпорации, и так же, как теперешние ученые, любили всякие противоестественные эксперименты. Все это есть, просто это делают тихо, через черный ход. Но Билли до пизды генная инженерия и искусственное оплодотворение, или возможность пересадки человеку клапанов сердца свиньи. Гарри представил, как Билли, очистив землю от всех отбросов, празднует победу над темными силами сионизма и международного коммунизма, как он стоит перед Лидером и внимает его речам, призывающим новые элементы сделать еще один шаг вперед, к физическому и нравственному совершенству. На его взгляд, Билли заслуживал лучшей участи.

— Не хочешь поехать со мной и посмотреть этот бункер? — спросил Билли.

— Чего за бункер?

— Где Гитлер застрелился. Можем поехать на такси.

— Мне казалось, ты сказал, что его снесли, чтобы не привлекал внимания.

— Он просто спрятан, — ответил Билли, подумав. — Я звал остальных, но они сказали, что им это неинтересно. Сказали, что лучше будут бухать. Мы сегодня вечером собираемся в восточный Берлин, встретиться с парнями из Лейпцига. Поехали с нами, там можно помахаться с анархистами или красными, или кто там у них есть.

Гарри покачал головой и сказал, что ни то, ни другое его не прикалывает. Он хотел бы побродить по городу, а вечером найти какую-нибудь фройляйн, которая бы ему отсосала. Билли явно расстроился, потом спросил, как насчет «Бэнга», мы можем поехать туда вместе, собрать приличный моб и повеселиться. Гарри уже забыл про этот бар и карточку, которую дала ему та мажорная чикса с парома. Об этом стоило подумать. Она неплохо выглядела, а приятель ее казался полным мудаком. Гарри нравилось так думать, по крайней мере. Это значило, что у него есть шанс. Она была красива, что бы кто ни говорил, и потом, если честно, слишком уж часто он стал вспоминать Ники. Это уже похоже на какое-то извращение, в самоучителе Картера этого не было. Отстрелялся и отвалил. Только так, и никак иначе, но иногда хочется быть честным с самим собой, а если Гарри будет с собой абсолютно честным, то должен признать, что все, что ему нужно здесь, в Берлине, это хорошая ебля, чтобы выкинуть из головы ту таиландскую шлюху.

Билли продолжал нести ахинею про Адольфа и Еву, и как им, должно быть, было тяжело застрелить свою собаку, и Гарри согласился, но сказал, что возвращается в гостиницу. Он ничего не имел против этого парня, но он хотел погулять в одиночестве, а потом поехать в тот бар, ранним вечером, может быть, после того, как он посмотрит Берлин. Он приехал развлекаться, и у него нет времени на политическое говно.

Три часа, все бары переполнены. Мы еще даже никуда не ходили, но я уже заебался. Я выпил, наверное, не меньше десяти бутылок лагера. И педрила-официант больше не выходит на улицу, потому что на мостовой уже сотни англичан, распевающих ПРАВЬ, БРИТАНИЯ. Может, просто его смена закончилась. Или ему надоело, что клиенты постоянно называют его ебаным немецким пидором. Поэтому за пивом нам приходится идти внутрь, но хотя бы за стойкой персонала стала больше. Хозяин улыбается, все бухают, все довольны.

Я открываю новую бутылку, когда вдруг замечаю знакомую рыжую голову. Я протираю глаза, чтобы убедиться. Стоит в нескольких футах от меня. Я не видел этого чела несколько лет. Это безбашенный тип из Дерби, я познакомился с ним несколько лет назад на выездном матче сборной. Я иду к нему, но тут вспоминаю инцидент между «Челси» и «Дерби». Но он вроде разрешился нормально, к тому же я пьян, так что я просто хлопаю его по плечу, и через пару мгновений он улыбается. Смеясь, мы жмем друг другу руки, спрашиваем один другого, как дела, и о прочей подобной чепухе. Годы прошли быстро. Он хороший парень. Рассказывает про махачи «Дерби» конца сезона, а я вспоминаю тот случай, когда он завалил Фэйслифта. И потом еще воткнул тому нож в задницу. Тогда все обошлось, потому что полисы подоспели вовремя. Я рад, что Фэйслифта нет рядом, это было бы некруто. Я уже сам чуть не смеюсь, вспоминая, как он пырнул Фэйслифта ножом в живот, а потом в жопу. Марк и Харрис стоят рядом, но они не отличат Дерби от Иисуса Христа, и все это кажется мне каким-то диким и нелепым.

Какое-то время мы пьем вместе, но я слишком заебался. Говорю ему, что найду его попозже. В этом же баре. Я возвращаюсь в гостиницу за экстази, которое Харрис захватил с собой из Амстердама. Наверное, это поездка на поезде и несколько часов на солнцепеке утомили меня. Звуки начинают сливаться в одно целое, а это значит, что я выпил слишком много. Вместе с Харрисом, Марком и Картером я иду в «Казбах».

Гарри остановился отдохнуть в баре, где-то в восточном Берлине, потому что ноги уже болели, он надеялся на повторение своего амстердамского опыта, когда он познакомился с девчонками, а их приятели-байкеры вели себя приветливо и даже угостили его пивом. Там ему повезло, но это место оказалось слишком спокойным. Он заказал пиво и присел у окна. Его майка пропотела за время прогулки. Он прошел, наверное, несколько миль, а было на улице не меньше тридцати градусов.