Взрослая колыбельная - Юлия Шолох

Это к чему я? К тому, что дороги тут просто отличные, и извозчик летит по ним, как по аэродрому. Цель становится все ближе, это видно по лесу за окном — деревья увеличиваются в размере и меняют цвет. Чем старше дерево, тем темнее у него ствол и листья. Самые старые участки древнего леса темно-зеленые, с матовой, как будто пыльной поверхностью. Там всегда прохладно и очень тихо. Судя по материалам дела, именно в такой мы и направляемся.

Копию письма с шантажом за время пути я прочитала раз двадцать.

Неплохо замахивается. Нагло.

Написано, правда, нейтрально. Непонятно на первый взгляд — то ли хорошо продумано, то ли, наоборот, на скорую руку. Буквы четкие, почерк уверенный: написавший не сомневается, что все выйдет. Закорючки свидетельствуют о желании выделиться, склонности к некой артистичности и даже аристократичности. Но шантажист явно не благородных кровей. Еще непонятно, сколько человек в этой афере участвует. Документы заказаны на одного, но это ни о чем не говорит. Просто одного проще снабдить документами, а он потом соорудит документы остальным. За десять-то мер! Это бюджет страны примерно за полгода. Но если угроза реальная, оно бы того стоило… Если бы князь решил платить, чего не может быть.

— Зачем мы туда едем? — поинтересовался в конце концов Юлик на четвертый день пути. Все время до этого он молча дулся на то, что его игнорируют и не посвящают в дела, но, когда понял, что так и дальше будет, проглотил обиду и стал задавать вопросы. Прекрасно. Это ему урок — никто не станет бросаться к нему, заваливая информацией. А если станет, то это точно слив. Информацию нужно добывать, выгрызать ее зубами, а порой и обманом действовать, потому что информация — ключ к успеху.

Бумаги я ему просмотреть дала. Но обсуждать, что он из них понял и какие выводы сделал, пока не стала.

В Хвощи мы прибыли на закате. Городок оказался довольно большим. С одной стороны перед ним расстилались поля, с другой — стеной вставал лес. Густой, темно-зеленый, как из сказки.

Дома в деревне сплошь одноэтажные, но расположены плотно, особенно в центре. Дороги тут тоже неплохие.

Нам зарезервированы места на местном постоялом дворе «Горбушка», где придется жить до отъезда. Обычный двор, каких тысячи. На первом этаже таверна, на втором — комнаты, вход в которые со двора. Таверна служит столовой для постояльцев, питание входит в стоимость проживания, за все платит отдел, так что можно расслабиться и не торопиться.

Так, время ценных указаний для стажеров!

— С утра начнем с местными управленцами знакомиться, пока свободен.

Ужин я заказала себе в комнату и оставила Юлика одного разбираться с вещами, извозчиком и хозяевами постоялого двора. Пусть тренируется.

Комнаты нам, кстати, выделили соседние. Вот порадуется-то Юлик! Хотя с непривычки может и захандрить: вряд ли он из родного дома когда-нибудь уезжал. Даже когда стал работать у нас в сыскном отделе, жить остался у родителей, хотя, в отличие от многих других юнцов такого возраста, варианты у него были.

Да и демон с ним.

А я люблю незнакомые таверны, далекие места. Все вокруг новое, ты смотришь и пытаешься понять, чем тут люди отличаются? Чем живут? Что за душой прячут? Потом, конечно, оказывается, люди как люди. Но все равно мелкие различия видишь. Обычаи местные или просто привычки… В общем, это всегда интересно. Дай мне волю — век бы кочевала с места на место и не думала останавливаться.

* * *

Ачи скулила полночи, умудрялась выть на разные голоса и с разной степенью жалобности. Он не выдержал и вышел к ней, устроился рядом на сене. В дом собаку пускать не принято, он никогда не пускал, но и бросить одну не мог. Раз уж спас и она любила его так, как он того не заслуживал.

— Тихо, девочка, я уже тут.

Если чесать за ушами, Ачи успокаивалась, закрывала глаза и только нервно дышала. А у него все равно бессонница, все приятней живое существо под боком, чем просто лежать бревном на кровати и пялить глаза в темноту.

Наверное, ее напугала порча. Не стоило брать собаку с собой. Но он же не знал, что она забежит на больную землю и испугается? И не только. Он подозревал, что порча могла ей навредить, как-то повлиять на здоровье, но пока признаков, кроме дрожи, не было.

Хоть бы пронесло! Больше он такой ошибки не повторит, не позволит собаке пострадать.

Утром к завтраку я была уже собрана и готова приступать к работе. Юлик постучал в дверь и стоял навытяжку, пока я решала, что нужно взять с собой, а чего не нужно. Решила оставить все бумаги под замком и начать со знакомства.

Местный староста был так любезен, что не заставил себя ждать и самостоятельно явился к завтраку. Это было очень мило и значило, что он готов идти на контакт, готов помогать. Ему нужен результат, а не чтобы мы как можно быстрее убрались прочь, оставив все как есть.

Звали старосту Петер Хвощ. Оказывается, по его роду и деревне название дали. Со временем деревня превратилась в городок, а название осталось прежним, прижилось. Как и положено каждому добропочтенному старосте, он был пухловат, но крепок, с небольшой ухоженной бородой и блеклыми, невыразительными глазами.

— Не хотите присоединиться? — спросила я, когда он подошел к столу и представился.

— Благодарствую, я завтракал.

До рассвета, что ли? За окном еле серое все.

— Тогда хоть чаю выпейте.

— Да, это я с удовольствием.

Старосте моментально принесли чаю. И еще несколько пухлых булок, щедро посыпанных сахарной пудрой и измельченными орехами.

— Ну, вы говорите, если можете, о деле, чтобы времени не терять, — предложила я.

Петер все же дал нам время утолить первый голод, но потом не выдержал, даже булки не доел:

— Вы же из-за леса приехали? Болезнь расследовать?

Юлик фыркнул, на что ни я, ни Петер не обратили внимания. Вообще-то моей задачей было найти шантажиста и выяснить, что он замыслил, а изведение болезни — дело второе, но пусть будет так.

— Да.