Посвященная. Как я стала ведьмой - Аманда Йейтс Гарсиа

превратилась в его миньона, в одно из тех скверных, рабских, с широко раскрытыми глазами подобий его имени. Мои глаза распахнулись, голос стал высоким и пронзительным, каждая фибра моей души, каждая клеточка моего тела были охвачены потребностью стать ему парой, такой сильной, что она была выше любых человеческих желаний. Я никогда не чувствовала ничего подобного ни прежде, ни потом. Это казалось чем-то сверхъестественным. Моя нужда охватила меня так сильно, сдавила мне горло, что я едва могла говорить. Если бы он приказал мне в тот момент сесть обратно в машину и поехать с ним в Лас-Вегас, поклясться своей душой, что я буду с ним до самой смерти, за ее пределами и во веки веков – я бы исполнила все сию же секунду. Но он не сделал ничего из этого. Он уехал, даже не обернувшись.

Никогда не стоит недооценивать то, насколько сильно Рыбы могут поиметь тебя. В последующие месяцы я сделала все, что могла придумать, чтобы вернуть его обратно. Я писала тщательно продуманные письма с извинениями и объяснениями, я начала ходить к психотерапевту. Большую часть времени он никак не реагировал. За исключением одного вечера, когда он заявился ко мне пьяный в дым, после какой-то тусовки с нашими общими друзьями. У нас был секс, и он все время повторял: «Я так тебя любил. Почему ты не позволила мне просто любить тебя?» Он зацеловывал меня всю снова и снова и умолял: «Просто позволь, разреши мне любить тебя, пожалуйста, позволь. Позволь мне любить тебя». Я была поражена. Я хотела разрешить ему себя любить. Я не могла этого дождаться! Я видела свои ошибки, осознавала свое бессмысленное поведение и ощущала готовность измениться.

Но затем, следующим утром, он проснулся, оделся и ушел, даже не попрощавшись, а когда я пристала к нему несколько недель спустя, потребовав объяснений, он сказал, что у нас ничего не вышло бы, поскольку я не верила в любовь.

Что-то в этих словах ранило меня до глубины души. Бомба взорвалась. Мое здание рухнуло. Кем бы там ни была эта Аманда, ее разрушило до основания, она развалилась на куски, взметая в воздух облака серой пыли. Аманды больше не существовало.

Свой выпускной год учебы в аспирантуре я провела, пытаясь собрать осколки. Демоны-любовники известны тем, что доводят своих жертв до полного упадка. У меня началась крапивница, стали выпадать волосы. Я плакала каждый день. Окружавшие меня люди говорили, что, когда я находилась возле него, я полностью менялась, словно под гипнозом. Казалось, я «зависала над пропастью», как выразился один из моих друзей. Я никак не могла перестать о нем думать.

Мои мысли крутились вокруг него словно вокруг черной дыры. Гравитация тянула меня так сильно, что у меня не было ни малейшего шанса спастись. Я пыталась принимать лекарства после того, как друзья начали умолять меня предпринять хоть что-то. Их беспокоило, что я могу причинить себе вред. Но медикаменты только вызывали во мне усталость. Я не могла излечить свою одержимость. Я не знала, что делать.

Выросшим в девяностые идея одержимости казалась романтичной и привлекательной. Кейт Мосс и неизвестный парень-модель, идущий за ней по белому коридору, в жадном преследовании, которое мог понять только хронически недоедавший беспризорник. Но я ненавидела одержимость. Я ненавидела саму мысль о том, что мой разум одержим и неподвластен моему контролю, что я оказалась его нежеланной рабыней.

Прямо пропорционально уровню, до которого я опустилась, его власть увеличилась, и не только относительно меня, но и распространившись на всех, кто нас окружал. Остальные женщины удивлялись, почему вокруг него было столько суматохи, им становилось любопытно; а он начал брать к себе на обучение молодых людей в качестве протеже. Моя одержимость лишь возвысила его репутацию.

И она у него была. За полтора года своих страданий, следовавших за нашим расставанием, я узнала довольно много о его репутации. Существовало несметное множество девушек, одержимых им. Одна из них сказала мне, что они встречались, когда она была еще совсем молодой. Он лишил ее девственности, а затем потерял к ней всякий интерес. Он исчез. Его моделью поведения был поиск женщин, находившихся в уязвимом состоянии в данный момент своей жизни, молодых, только расставшихся или огорченных. Он находил их и немедленно пытался сделать их своей парой. Когда девушка упиралась и говорила, что все развивается слишком быстро, или казалась нерешительной и смущенной, он оставлял ее и затем обыгрывал все так, словно она разбила ему сердце. Девушка начинала сомневаться в самой себе и своей уверенности. Она начинала возвращаться к нему, словно кот к бутылке с валерьянкой, снова и снова, пытаясь все исправить.

– Это называется перемежающееся подкрепление[108], – сказал мне мой дзен-терапевт. – Агенты ЦРУ используют его во время допросов, потому что этот метод очень эффективен.

Он знал, что делал. А я знаю это, потому что он давал советы разным молодым людям, советуя сначала сильно наступать на женщину, а затем отдаляться от нее, потому что «это всегда на них действует». Молодой парень, мой шпион, сказал, что мой демон-любовник инструктировал его довольно недвусмысленно: «Если ты заставляешь женщину поверить, что с ней что-то не так, она всегда вернется к тебе, чтобы получить еще больше. Она будет хотеть, чтобы ты унял эту боль, и тогда ты можешь делать с ней, что тебе вздумается».

Обнаружить, что у него были определенные приемы и что я на них повелась, оказалось крайне унизительно.

Чтобы сделать все еще хуже, спустя несколько месяцев после нашего расставания он начал встречаться с восемнадцатилетней девочкой-студенткой первого курса из какого-то городка на Среднем Западе, с населением едва ли в пару десятков тысяч человек. Она, как и ее мать, сама шила одежду, следуя модным советам Лоры Инглз Уайлдер[109]. Мне нравилась эта девушка, я считала ее невинной, искренней и доброй. Она выросла в консервативной христианской семье и казалась слегка ошеломленной хулиганской атмосферой Калифорнийского института искусств. Все вокруг знали, что он беспрестанно изменял ей со всеми подряд. Одна из брошенных им любовниц написала его имя на кабинке женского туалета на первом этаже, и там была приписка: «Это мудак, который трахнет тебя, затем вынесет тебе весь мозг, а потом вывернет тебя наизнанку, обманет и предаст, как только ему представится такой шанс». Это писала не я, но и я могла бы. Я прошла через это. И по-прежнему не могла от этого избавиться.

В обвинении Носферату касательно того, что я не верила в любовь, заключалось какое-то странное облегчение, словно неким образом свет моей любви стал тусклым или даже