Путь к Эвенору - Джоэл Розенберг

Мы уже и так довольно навозились с ядами, пусть и фальшивыми.

— Не стоит, Баст, — сказал я, возвращая ему мех.

— Ты просишь меня доверять тебе, а сам мне не доверяешь? — спросил он.

Я кивнул:

— Ну, в общем, да.

В конце концов, это просто констатация факта.

Дверь в каюту Энди была приоткрыта. Лучи солнца, проникая сквозь щели в жалюзи, падали на койку и превращали смятые бурые одеяла в пегие. Энди, в шортах и безрукавке — день был жаркий, — по-турецки сидела на койке, посреди разбросанных по одеялу вещей: серебряного кинжала с рукоятью, белеющей новой костью, мотка невероятно тонкой нити, маленького кристалла-линзы, зажатого в глиняной оправе, и длинным, не меньше фута, пером — его она бездумно вертела, а оно переливалось всеми цветами радуги.

Все как всегда.

Она сперва меня не заметила, сосредоточившись на толстой книге в кожаном переплете. Я взглянул на страницы и обнаружил, что не просто не могу понять написанного, но знаки дрожат и расплываются у меня перед глазами.

Снова магия. Я вздрогнул — не люблю я ее.

Я молча стоял в дверях. Молчать я умею. Однажды я просидел на дереве, не издав ни звука и не шевелясь, почти сутки — солнце взошло, закатилось и взошло снова — хотя и теперь еще у меня бедра и копчик принимаются ныть, стоит мне об этом вспомнить. А ведь сколько лет прошло!

— Закрой дверь и садись, — сказала она, не поднимая глаз. — Я не кусаюсь.

— Да ну тебя.

Она подняла голову, и струи света и тени омыли ее лицо, выхватив глаза и губы: она улыбнулась. На миг, лишь на краткий миг, годы унеслись прочь: мы снова были юными, нам было по двадцать. Возможно, она ничуть не состарилась за все эти годы, возможно, просто хорошо выглядела. Я не верю во всю эту чушь с Той стороны, что расцвет женщины приходится на двадцать и около того, а к тридцати она начинает сдавать.

Но это длилось лишь миг; она отвернулась, одна полоска тени скрыла глаза, другая — губы.

— Кто чем занят?

Я сел на кровать по другую сторону от заклинательной книги.

— Джейсон с Тэннети пошли в город осмотреться. Ахира в порту, ищет, кто бы увез Баста и Кеиду. Эту парочку надо отправить до заката. А чем занята ты?

Перевод: много ли ты занималась магией и как себя после этого чувствуешь?

Губы ее покривились в усмешке:

— Пыталась разобраться в заклятиях, которые мне пока недоступны. Без толку.

Наверное, тревога моя отразилась у меня на лице — она махнула рукой, будто хотела ее прогнать. Это не помогло.

— Да нет, не те, что опасны, — это тонкая магия. Магия познания, не боя. — Она коснулась ногтем расплывчатой строчки. — Вот, например, это. Сотвори я его — в комнате чуть-чуть повысится температура. И только.

— И зачем это?

— Для составления карт. Поисковая магия. В Эвеноре она может нам пригодиться. Мы приближаемся к Эвенору. Когда будем — завтра вечером?

Я кивнул:

— В худшем случае — послезавтра утром.

А может, это будет лучший случай. Сейчас у меня уже холодок по коже не бежал. Инстинктивно я потянулся к ножу — мне спокойнее ощущать в руках оружие, — но отдернул руку. Трогать аксессуары мага лучше не стоит.

— Порой нож — это просто нож, — сказала Андреа. — Бери, ничего страшного.

Я взвесил нож на ладони: серебряное лезвие холодило кожу, костяная рукоятка была слишком теплой, точно Энди крепко сжимала ее — слишком долго.

Она смотрела на меня, глаза поблескивали в полумраке. Полосы света и тени косо пересекали ее лицо.

— Порой я тревожусь за тебя.

В голосе ее была какая-то особая нотка, какое-то напряжение. Мне это не понравилось.

— Я и сам тревожусь. — Я провел пальцем по кромке ножа. Видали мы и острее. — Я слишком стар становлюсь.

Уголок ее рта попал в лучик света: она улыбнулась.

— Слишком стар для чего?

— Для скитаний. Для того, чтобы вляпываться в истории и выбираться из них.

— Пока что тебе это вполне удается.

Она откинулась назад. Я пожал плечами.

— Беда этой работенки в том, что совершенно не важно, насколько хорошо ты это умеешь, коли тебе перестало везти. Это как...

В том-то и дело. Сравнения тут не подобрать.

— Ладно, попробуем так. В прежние дни мы с Карлом часто устраивали тренировочные схватки. Тогда, в расцвете сил, он имел передо мной преимущество в силе, а я перед ним — в скорости, но у него реакция была чуть получше. Он не мог так быстро двигаться, но реагировал быстрее и начинал двигаться на миг раньше меня.

Она кивнула — бесстрастно.

— Итак, учитывая, что в рукопашном бою он меня превосходил, он должен был бы побеждать всегда. Но он побеждал не всегда, а в большинстве схваток. Разница огромна. Мы действовали почти на грани человеческих возможностей и порой приходилось, скажем, ставить блок до того, как твой соперник решит ударить — если дожидаться его движения, нервным импульсам просто не хватит времени добежать до мозга и вернуться прежде, чем удар будет нанесен.

— И что? — спросила она. — К чему ты клонишь?

— Я клоню к тому, что мы живем в мире, где действуют и мастерство, и случай. Поставь себя в ситуацию, в которой действует случайный фактор, — и как бы тщательно ты ее ни проанализировала, как бы хорошо ты ни знала свое дело, есть возможность, что ты выберешь путь, на котором тебя раздавит.

— Или размолотит в котлету, — сказала она. Голос ее был тих и неестественно ровен. Она говорила не обо мне. — В фарш. — Пальцы ее впились в мою руку. — Разбросает по грязному берегу, и чайки будут пикировать на обрывки мышц и лоскутья кожи, хватать ошметки мяса и обломки костей, и один глаз, чудом уцелевший, станет слепо пялиться на острые клювы...

— Энди!

— Я вижу его перед тем, как это случилось, — выдохнула она. Речь ее делалась все быстрее и быстрее. — Я его вижу, я это чувствую — но только не когда мой разум пылает, не когда сила щекочет кончики моих пальцев. Я вижу, как он улыбается, не потому, что ему не страшно — он никогда не боялся выказывать страх, — а потому что знает: так он напугает их чуть больше. А еще я вижу, как он поджигает фитиль, — слова вырывались у нее бешеной скороговоркой, — как он валит их здоровой рукой, пока фитиль догорает, и смеется над ними, и улыбается, потому, быть может, что если он не может бежать, то не позволит бежать и им, потому что решил, что коли это конец — они уйдут вместе с ним.

Она вскинула на меня взгляд.

— Но порой у него не его лицо. Порой это лицо Джейсона, порой — Ахиры, иногда это Пиелл, а иногда... Боже мой, Уолтер, порой у него твое лицо, порой он даже выглядит, как ты, порой это ты, Уолтер...