Медаль для разведчика. "За отвагу" - Юрий Корчевский

— Старшина, твоя нога?

— Нет.

Понятно, убитый танкист. Не самое приятное соседство. Со стороны кормы какое-то движение. Потом шорохи снизу, у люка. Некто невидимый замер, явно хотели через люк в танк попасть, а тут облом. Снизу едва слышный матерок, потом тихий разговор.

— Ты же сказал, через нижний люк уходили? А он заперт.

— Не может быть.

Так, неизвестных двое и русские. Игорь тихо рукоятью ножа три раза в днище танка стукнул.

— Эй, кто там? — послышалось снизу. Филипчук, ты?

— Разведка, к своим возвращаемся.

— Люк открой и вылазь.

Не сидеть же в танке до утра? Тогда по светлому до своих не доберутся. Немцы минами накроют. Ротных, 50-мм миномётов у них хватало, прямо в траншеях и окопах стояли.

Игорь люк откинул.

— Ты как туда попал? — спросили снизу.

— Тебе подробно или рапорт написать?

— Вылазь. Нам своего убитого забрать надо.

— Нас двое, один ранен, не торопи. Первым выбрался Игорь, за ним, головой вперёд, старшина.

— Разведка, держитесь от кормы на наши позиции, лучше по следу гусениц.

Поползли, Игорь по следу одной гусеницы, старшина по другой. Если мины и были, так противопехотные взорвались, не причинив ущерба танку, а противотанковых не было. Да и не сработают они под весом человека. Старшина периодически замирал, отдыхал. Вымотался мужик, но до своих рукой подать.

Сколько ещё по нейтралке до своих — неизвестно, а только из траншеи окликнули.

— Танкисты, вы?

— Нет, разведка, танкисты у танка.

Игорь свалился в траншею первым, поддержал старшину.

— Где у вас санитар? Ему бы перевязку и в госпиталь.

— Нет, запротестовал старшина. Мне в разведотдел доложить надо, потом в госпиталь.

— Сейчас санитара приведу, — пехотинец убежал, вернулся с бойцом, на боку санитарная сумка.

Буквально через минуту пришёл командир взвода или роты. Звёздочки на погонах в темноте не разглядеть.

— Разведка?

Игорь вытянулся.

— Так точно. Разведотдел армии. Нам бы перевязку и в отдел.

— Или позвонить, — прохрипел старшина.

— Позвонить можно. Санитар, помоги раненному до моего блиндажа добраться.

Старшина опёрся на плечо санитара, поковылял к блиндажу, Игорь за ними. В блиндаже светильник горит, из снарядной гильзы. Пока санитар перевязку делал, командир за трубку полевого телефона взялся.

— С кем связываться, фамилия, должность?

— Полковник Верченко.

— Что-то не слышал о таком.

Командир помолчал.

— А вы из какой армии?

— Шестьдесят пятой.

— Ха! А вышли на позиции сорок восьмой.

— Тогда передайте — старшина Багрянцев и сержант Катков задание выполнили. Пусть передадут в разведотдел нашей армии, за нами транспорт пришлют.

Санитар, осмотрев рану, доложил командиру.

— Раненного срочно в медсанбат надо, иначе ногу ампутируют, воспалилась.

— Так чего стоишь? Бери пару человек и несите его.

Старшина не сопротивлялся, винтовку в чехле Игорю протянул.

— Отдай в штаб, я с ней два года воевал. Вернусь — заберу.

Санитар довольно быстро вернулся с двумя пехотинцами. Старшину уложили на кусок брезента, вынесли. Носилок на передовой отродясь не видели, не развернёшься с ними в узких, извилистых ходах сообщений. Командир документов у разведчиков не спрашивал, знал — нет их. Перед рейдом в тыл наши разведчики сдавали в штаб подразделения документы, награды, даже посмертные медальоны. В отличие от немцев, которые документы и личные жетоны вермахта всегда имели при себе.

Транспорт для разведчика обязателен, потому как преодолеть десятки километров до своего разведотдела без документов — нереально. Многочисленные патрули и заставы НКВД, милиции, «СМЕРШа», управления войск по охране тыла шансов не оставляли. Во-первых для избежания накладок. Прибывший на транспорте командир должен был знать разведчика в лицо лично.

До штаба полка командиру дозвониться удалось, объяснил ситуацию, получив указания, сказал Игорю.

— Дам сопровождающего, проводит тебя в штаб полка, к ПНШ по разведке. Подожди, ты есть хочешь?

— Двое суток не ели.

Командир крякнул от досады.

— Вот всегда так получается. Всё о деле, а боец не ел. Извини.

Он достал консервированную ленд-лизовскую колбасу, четверть буханки чёрного хлеба, поставил чайник на железную буржуйку. Игорь за угощение взялся. Командир в жестяную кружку водки плеснул из фляжки.

— Глотни.

— Запашок будет.

— Пока за тобой приедут, никакого запаха не будет. Да и когда разведчиков это останавливало?

Игорь выпил. Командир щедро плеснул, половину кружки, грамм двести. Выдохнул, хлебом занюхал. Как же мало человеку надо — хлеба поесть, выпить, сидя в безопасности. После выпивки и перекуса в состояние прострации впал. Сонливость накатила, вялость.

— Э, да ты засыпаешь сидя, — заметил командир. Ложись, вздремни, свободный топчан есть. Всё равно машина придёт не раньше часов десяти — одиннадцати.

Игорь сапоги с себя стянул, сидор сбросил, на него автомат и винтовку старшины.

Едва голову на сложенную телогрейку, что вместо подушки была, уложил, как уснул крепко. Утром в блиндаж бойцы заходили, командир приказы отдавал, а Игорь не слышал ничего.

В девять часов командир за руку Игоря тронул.

— Вставай, пора! Здоров ты спать!

Игорь поднялся, руками лицо потёр. Спал недолго, часа четыре, но сон освежил. Обулся, оружие на плечи повесил, сидор.

— Саранцев, — крикнул командир.

Вместо двери висела плащ — накидка, из-за неё в блиндаж вошёл рядовой.

— Слушаю.

— Проводишь сержанта в штаб полка, к ПНШ, у него отдельная изба.

— Знаю, был уже.

Игорь козырнул.

— Спасибо за приём, товарищ командир. Звания вашего не знаю.

— Лейтенант. Прощай, сержант!

Игорь уже не раз попадал в расположение не своего полка или дивизии. И встречали на передовой по-разному. Кто по-человечески, как этот лейтенант, другие отбирали оружие и под конвоем вели к контрразведчику, как говорили в армии — особисту.

ПНШ по разведке встретил приветливо.