Любовь на Таганке - Нина Сергеевна Шацкая

кажется, что тебя нет уже месяц. Вот, а теперь даже на твои темные окна не смогу посмотреть. Уезжаю. Помни про 13-е и 18-е.

Жду тебя, малыш! Тоскую, как собака. Если удастся и захочешь, возвращайся хотя бы 22-го или 23-го.

До встречи.

Целую тебя нежно-пренежно. Н.З.

P.S. Не выпускай меня из памяти. Даже на секунду».

«Нинча моя, здравствуй!

Пишу наудачу – не знаю, может быть, ты никуда не уехала и находишься в Москве. У меня продолжается цепь неудач – нет авиабилетов. Но начальство местное обещает, правда, помочь. Устал, как пес. Отдых не в отдых. К тому же никак не могу освободиться от всяких дурных предчувствий, но это все ерунда. Надеюсь, что все обойдется, пройдет же oн когда-нибудь, этот проклятый год!

Как тебе отдыхается, как малыш? Надеюсь, 25-го ты будешь в Москве и я в конце месяца смогу тебе дозвониться. Экстрановостей никаких. Думаю, у тебя их больше.

Очень скучаю, очень хочу тебя видеть. Целую тебя нежно. До звонка, а потом до встречи.

Артур».

«Роднулечка моя, здравствуй!

Кажется, уже тысяча лет прошла, как ты уехала. Всю эту неделю вынужден вставать в 6:00 утра, а приезжаю в 23:00 (это уже, как ты понимаешь, вечера). То вдруг безделье, то вздохнуть некогда. Помимо всего прочего, царапаю свой опус. С ужасом думаю о конце отпуска.

Маленький, скорее приезжай!.. Я очень надеюсь, что у тебя там не происходит ничего такого, после чего тебе трудно было бы взглянуть мне в глаза?.. Я очень тебе верю!..

У вас, как я слышал по телику, дожди и дожди.

Значит, весь отдых комом. Если действительно купаться и загорать нельзя, возвращайся лучше домой. И я на следующей неделе уже окончательно освобождаюсь.

Малыш, без тебя тоскливо, особенно в моем положении. Если бы я тоже отдыхал, это было бы еще куда ни шло. А так все время такое ощущение, что я отбываю бесконечную повинность. Но я все-таки надеюсь дней через 10–12 тебя увидеть.

Сообщи, пожалуйста, когда ты точно намерена приехать. Ведь ты уже должна дня через 2–3 заказывать авиабилет. Будет просто ужасно, если ты не приедешь, когда обещала!.. Боюсь, пропустишь билетные сроки и не сумеешь прилететь вовремя. Ты уж, пожалуйста, побеспокойся о билете заранее, ладно?.. А то мне тут в голову будут лезть всякие мысли…

А телеграмму с вызовом на студию я тебе вышлю завтра или послезавтра.

Нежно-нежно тебя целую, мой хороший!.. До встречи!..»

Глава 6

Дневники

(1980–1982)

1980 год

Первые числа июля

(По-моему, это слезы в подушку.)

* * *

Для меня существует одна истина, от которой я долгое время бежала. Истина в том, что я не жизненная необходимость для тебя, а когда понимаю это, все сразу теряет смысл.

Любимый не хочет понять – не в силах – по причине душевной нечуткости, что мне больно просто видеть их двоих. Ты хоть раз попробовал прочувствовать ту смертельную боль, обиду, что творится в душе у твоего – якобы любимого человека?

* * *

Другая – «икона, на которую молятся». И она – одна. Утром, днем, вечером – одна. Заболела – опять одна: любимого нет рядом. Была больница – любимый – в семье и не знает, как плохо его «родному человеку». И надо быть чудовищем, чтобы оговориться: «А что я мог сделать – выгнать ее?»

. . . . . . . . . . . .

А сейчас после твоего «доброго» совета я остаюсь одна, опустошенная, но отрезвленная – даже нет боли… а 8 лет жалко.

Я не смогу остаться, потому что все теряет смысл и окрашивается пошлостью.

* * *

За меня нужно бороться, родненький.

* * *

С 19 по 25 июля мы с Лёней в Киеве на озвучивании к/ф «Женщины шутят всерьез». Я озвучивала героиню, в которую влюблен герой – Лёня. Гостиница киностудии А.П.Довженко. Комната 403. Жили в моем номере – пять восхитительных дней. Проба на семейную жизнь. Лёня обласкивает меня, как в наши первые дни. Счастливые глаза.

25 июля Шакуров принес страшное известие о смерти Володи Высоцкого. Шок. Вакуумная пустота внутри.

Слезы появились только в Москве, когда увидела…

* * *

(Вырваны страницы.)

* * *

Если Л. мне предназначен, он будет бороться за меня.

Если моя Судьба не толкнет его на это, значит, он не мой.

* * *

Письмо мне в Щелыково, где я отдыхала (года не помню, может быть, 1981-й).

«Родненький мой, здравствуй!

Прошло уже 10 дней, как ты уехала. Вроде бы я работаю, и суечусь, и есть что делать, но привычка ощущать тебя где-то рядом так во мне укоренилась, что постоянно испытываю раздражение на мною же выдуманный график. Часто бывает тоскливо. Одно утешение – что ты, может быть, все-таки нормально отдохнешь, год был и для тебя тяжелый.

Как ты там себя ведешь? Спрашиваю чисто риторически, потому что верю – вполне достойно. Был в Киеве, Ленинграде, теперь временно опять в Москве. Сегодня должно выясниться, когда опять ехать в Ленинград. Думаю, что дня через три. Устал хуже собаки, но вот закончу последнюю работу – хоть 10–12 дней отдохну.

Кое-какие деньги из обещанной суммы уже достал, остальные – вот-вот на подходе. Так что, как видишь, от моей суеты есть хоть какая-то польза.

После дикой жары везде дожди. Думаю, и в твоих теперешних краях – тоже, а ведь там нечем другим заняться, кроме как подольше бывать на воздухе. Значит, сидишь, наверное, у окошка и смотришь на дождь?

Милый мой, постараюсь числа 17–18 сентября оказаться в Москве. Если вдруг произойдет непредвиденная задержка, обязательно отзвоню. Но, по моим предварительным подсчетам, меня должны отпустить в это время дня на три-четыре, а то и больше.

Думаю о тебе. Скучаю. Люблю. Но что-то не получаю от тебя таких же импульсов… Может, у тебя все не так?

P.S. Звонил Лене, узнал, что она едет к тебе. Задержал отправку письма, чтобы передать с ней. Лена сказала, что от тебя пришло ей письмо. Сейчас буду в Ленинграде, зайду на Главпочтамт – может, и мне что-нибудь перепадет?

Целую тебя нежно, мой хороший.

P.S. Мой родной, я тебя очень, очень, очень люблю!..

Веди себя хорошо, любимая!..»

1981 год

Однажды режиссер Ашкенази пригласил меня сняться в своей картине, в которой главные роли играли В.Алентова и В.Меньшов. Если бы не нужда в деньгах, я бы отказалась: очень тяжело было уезжать даже на три съемочных дня. Перед вылетом встретились с Лёней.

– Нинча, я умру, если