Тайна Бутлегера, или Операция "Ноктюрн" - Джузеппе Д'Агата

Юрек с тревогой в голосе спросил:

— Хаген сообщил КГБ наши имена?

— Не думаю. Видишь, я тут, свободен, как воздух.

— Значит, необходимо убрать Хагена прежде, чем его вернут ЦРУ.

— Ты сошел с ума? — Контатти осмотрелся, желая убедиться, что их никто не слышит. — Шеф смирился, хочет, чтобы мы сменили квартиру. Более того, это приказ, и я обязан передать его тебе.

Юрек и Контатти медленно направились по аллее. Они и в самом деле походили на двух любителей старинного искусства.

— Это значит, мы должны разрушить всю нашу сеть, — заключил Юрек. — Все, что создавали тридцать лет.

— И у нас мало времени, обмен состоится в ближайшее время.

— Обмен будет сорван.

На этот раз Контатти не выразил особого удивления. Он только спросил:

— Как?

— Поможешь?

— Конечно.

— Я не сомневался. Иначе ты не стал бы утруждать себя поездкой сюда. Кто у нас есть совершенно надежный?

— Не рассчитывай ни на кого. Все будут выполнять приказы Варшавы.

— Но не Шабе.

Контатти обрадовался:

— Конечно, Шабе! У него свои… личные основания. Но хватит ли у нас сил работать с ним? Из-за атеросклероза он становится все безумнее.

— Мы с тобой… и Шабе, — размышлял Юрек. — Думаю, втроем мы вполне смогли бы…

— При условии, что обмен произойдет в одной из наших зон.

— Известно уже, где он будет проходить? В Берлине?

— Нет, пока еще неизвестно. Место будет выбирать ЦРУ. Конечно, в Европе, но не в Берлине, потому что там слишком легко просачивается информация. Скорее всего в Вене или Афинах.

— Могли бы мы изменить ситуацию в этих городах, как ты считаешь? Постараемся сделать так, чтобы для обмена был выбран Рим.

— Это будет весьма непросто. Уберем Уолтерса в Афинах и Волкова в Вене и посмотрим.

Они пропустили вперед группу японских туристов и остановились полюбоваться мраморной скульптурой, потемневшей от времени.

— Ты понимаешь, чем мы рискуем? — спокойно спросил Контатти.

— Предстоит действовать против КГБ, объединившегося с ЦРУ. Нас разнесут в клочья!

— Ты забываешь про Варшаву, — с усмешкой заметил Контатти. — КГБ потребует головы нескольких наших генералов и, возможно, даже нашего послушного шефа. А тот, прежде чем покончить с собой, отсечет и наши с тобой за неподчинение, за измену…

— Варшава не должна знать, что это наша инициатива. Впрочем, ведь не только мы опасаемся, что именно Хаген может разболтать своим. Подумай о том же Суханове, о румынах…

— Да и англичане вряд ли будут довольны, если Форст вернется в Россию.

— Мы не станем использовать наших людей даже в случае опасности, — заключил Юрек. — Зато, если сумеем заткнуть рот Хагену, наша сеть сможет работать и дальше.

Контатти иронически улыбнулся:

— Весьма патриотично. — Он дружески положил руку на плечо Юреку. — Предлагаю покинуть эти прекрасные руины и пойти выпить за возможную смерть Хагена… и за нашу — несомненную.

— Ты прав. Некоторые решения можно осуществить, только изрядно напившись.

Они выбрали самую красивую спальню из тех, что имелись на вилле, скорее всего спальню самого посла, занимались любовью и очень много пили, стремясь с помощью секса и алкоголя забыть обо всех тревогах, волнениях и опасениях.

Мерилен проснулась внезапно. Лампа на тумбочке была зажжена, и она увидела две бутылки водки и рядом пистолет Юрека.

— Бутылки пусты. Мы пьяны… Какое важное решение примешь сейчас?

Мерилен лежала в просторной постели обнаженная, но ей не было холодно. Юрек распростерся рядом. Он улыбнулся, потом вдруг быстро погасил свет и соскользнул с кровати на пол. В наступившей темноте он увидел своими кошачьими глазами, как Мерилен села в постели и стала искать его на ощупь.

— Юрек! Где… где ты? — воскликнула она, убедившись, что его нет, и схватила пистолет с тумбочки. — Юрек! — И прицелилась наугад.

Пьяная, испуганная, она сделала несколько выстрелов. Вспышки осветили комнату, но Юрека она не увидела.

— Юрек, ответь! Я попала в тебя?

Поискала ощупью выключатель, но прежде, чем успела зажечь свет, услышала шум льющейся воды в ванной. Она зажгла свет и поразилась, увидев свое отражение в огромном зеркале рядом с кроватью: голая, на коленях, с пистолетом в руке, со спутанными черными волосами, спадающими на лицо. Зрелище это вернуло ее к действительности. Она прошла в ванную. Юрек стоял под душем.

— Ты даже не слышал выстрелов?

Юрек не ответил. Она положила пистолет на полку, уставленную разной косметикой, и тоже встала под душ. Вода была горячая, отрезвляющая.

Они долго стояли обнявшись под ласковыми струями. Наконец Юрек вышел из-под душа и, начав вытираться, заметил пистолет.

— Уже четыре часа. Пора действовать.

Из-за шума воды Мерилен не расслышала его слова:

— Что ты сказал?

— Ничего.

Она закрыла глаза, подставив лицо сильной струе, а он снова взглянул на пистолет и на большие ножницы, лежавшие на полке. Он взял их, подошел к Мерилен, погладил одной рукой ее плечи и шею, вдруг неожиданно крепко схватил за волосы и другой рукой принялся решительно отрезать их.

Мерилен попыталась высвободиться, но не могла.

— Боже мой, что ты делаешь! Прекрати!

— Нет, не прекращу, — сказал Юрек, упрямо продолжая свое дело.

Мерилен смотрела, как падают отрезанные пряди, ненадолго прилипая к влажной коже, и как вода уносит их прочь.

— Боже мой…

— Дальше действуй сама. — Юрек вручил ей ножницы. — Измени лицо. Стань блондинкой. Косметики тут достаточно. — Он отошел, чтобы получше осмотреть ее. Короткие волосы уже изменили облик Мерилен. — Измени линию бровей, а помадой — форму губ. Подожди…

Он вышел из ванной, оставив Мерилен с расческой и ножницами в руках перед зеркалом, в изумлении рассматривавшую свое новое отражение, и вскоре вернулся с несколькими паспортами.

— Я нашел их в ящике. — Он протянул документ Мерилен. — Смотри внимательно. Ты должна стать вот такой.

Мерилен посмотрела на фотографию в паспорте, где была изображена молодая женщина с короткими светлыми волосами.

— Это же Оливия Уолкрот, няня, которую приглашают к детям посла.