Сокровища святых. Рассказы о святости - Наталия Черных

Путь святого — не только путь странника в неведомой стране. Это еще и путь смертника. В мире, где продолжение жизни сопряжено с обманом, недоверием и алчностью, святой, конечно, обречен на гибель. От него ожидают чудесной помощи, но помогает Господь, и потому в случае, если желание просящего не исполняется, вина за неисполнение переносится просителем на святого. Возникают упреки и укоры. Упразднить их можно только смирением и любовью. Святые всегда открыты, они как будто мишени для стрел.

Православная церковь называет святых братьев Бориса и Глеба страстотерпцами. Слово это обозначает особенный род мученичества — сопричастие Страстям Христовым. Конечно, каждый мученик за Христа уподобляется Ему, принимая кончину от рук мучителей, как некогда Сам Христос принял кончину за весь человеческий род. Но страстотерпец в своей судьбе повторяет путь Христов с особенной тщательностью.

Святые князья-страстотерпцы Борис и Глеб приняли кончину почти в одно время, с разницей всего в несколько дней, почти сразу же после смерти князя Владимира Красное Солнышко, крестившего Русь. Это первые мученики за Христа на Русской земле. И это страстотерпцы. Судьбы их почти совершенно повторяют крестные страдания Спасителя.

Однако святой восходит к евангельским блаженствам не ранее, чем исполнит десять заповедей Моисеевых. Ибо эти заповеди есть та земля, с которой начинается восхождение на евангельское Небо. В жизнеописании святых страстотерпцев, князей Бориса и Глеба, видим совершенное выполнение всех заповедей и блаженств.

После смерти князя Владимира в начале XI столетия киевский престол занял Святополк Окаянный. Прозвище свое заслужил он тем, что не раз выступал против Владимира, своего отца, и много бед причинял названым своим братьям. Едва умер Владимир, посланные от Святополка люди украли тело князя и, обернув в рогожи, поставили в Десятинной церкви (церкви Успения Пресвятой Богородицы). Вскоре Святополк и сам появился в Киеве. Заняв престол своего отца, он стал привлекать к себе жителей Киева подарками и обещаниями. Киевляне подарки брали, но душа их не лежала к Святополку.

Родственники многих киевлян в это время участвовали в войне с половцами, которую вел молодой князь Борис. Именно князь Борис считался законным наследником Владимира — он был его старшим сыном. Едва Святополк занял престол Владимира, киевляне послали гонцов к Борису с вестью о смерти его отца и о том, что Святополк занял престол. Не дойдя до Киева, Борис раскинул стан на реке Альте. Приближалось горькое время.

Когда весть о смерти князя Владимира распространилась в народе, дружина стала просить Бориса занять престол Святополка. На что последовал решительный отказ. Нашему современнику не понять, отчего и зачем Борис назвал будущего своего убийцу братом и отцом. Но не только нам, но даже верным дружинникам Бориса было неясно, отчего Борис медлит идти войной на самозванца Святополка. Неизвестно, почудилась ли воинам в этом ответе Бориса слабость и неуверенность, или же они посчитали его сумасшедшим. Князь Борис Владимирович с детства отличался набожностью. Он даже хотел уклониться от супружеских уз. Ко времени смерти князя Владимира дело о его женитьбе решено не было. Он будто предчувствовал свою судьбу. Стан на Альте опустел; возле Бориса остались только немногочисленные слуги.

И. Я. Билибин. Святые Борис и Глеб на корабле. Нач. XX в.

Для Святополка Борис был опасен. Его жизнь была как бы острым мечом, висящим над головой Святополка. Самозванец догадывался, что Борис не будет сражаться за престол, и все же боялся его. За Бориса могли вступиться князья союзных княжеств. В итоге так и вышло. Святополк решил заманить Бориса в ловушку. Он послал к нему гонцов, которые принесли льстивое послание, обещающее ему мир и новые земли. Когда же послание было написано, Святополк отправился ночью в Вышгород и вызвал к себе Путшу, а также некоторых бояр из вышгородской знати. После короткого совещания Святополк отдал приказ убить Бориса и пообещал вознаграждение. Удивительно это влечение-ненависть Святополка к Борису. В ней так ясно, как нигде, выражено отношение души неверующего к душе верующего, отношение окружающего мира к христианству и христианам. Внешнее приятие в нем неразлучно соединено с желанием уничтожения, с гневным обвинением.

В ту же ночь посланные оказались на Альте, возле стана Бориса, и тайком подобрались к его шатру. Было слышно, что Борис молится. Он как раз пел песнопения повечерия и утренней службы, состоящие, в основном, из Святой Псалтыри. В жизнеописании сказано, что Борис к приходу Путши с его помощниками уже получил весть о том, что его хотят убить. Тем удивительнее поведение Бориса. Он будто целиком, не сопротивляясь, принимает свою кровавую судьбу и благодарит Бога! Он не стремится никуда скрыться, не стремится окружить себя защитой. Он совершает богослужение, будто сам приносит себя в жертву Богу, как некогда Христос, исполнивший замысел Своего Отца. И эта ночь в шатре на Альте поразительно созвучна Гефсиманской ночи Спасителя. Пока богослужение не было завершено, убийцы не смогли проникнуть в шатер, как ни пытались. Словно бы их удерживала мощная рука.

Князь Борис закончил петь утреннюю службу, обратился с молитвой ко Спасителю, взирая на Его Святой Образ. Он просил только об укреплении в страданиях и о том, чтобы убийцам и Святополку простились грехи — так говорит текст летописи. В молитве этой, слова которой бережно сохранены летописцем, видится неслыханная смелость. Борис разговаривает с Христом на равных, более того: он напоминает Христу, что тот принял смерть от рук врагов, а он, человек, умирает от руки своего названого брата, что гораздо тяжелее для души.

Именно в момент скорби и страданий проявляется вся смелость святого. Он уже не раб, а сын Богу. Своими страданиями он роднится со Спасителем, Который пролил Пречистую Свою Кровь за грехи всего мира. И потому Борис обращается к Нему как свой, как соучастник Его Страстям.

Едва Борис закончил молитву, ворвались убийцы. Тело Бориса пронзило сразу несколько копий. Ведь и Господь на Кресте был пронзен копьем. Бориса пытался защитить его слуга. Он бросился на копья, чтобы прикрыть Бориса, и его тоже убили. Так страстотерпец стал одновременно виновником смерти и спасения своего слуги, которого тоже можно назвать мучеником, потому что он погиб за Христа, образ которого носил в себе Борис.

Житие сохранило сведения об имени и роде отважного слуги. Звали его Георгий, и родом он был венгр. Борис любил его, и в знак своей любви подарил ему золотую гривну, шейное украшение. Убийцы, чтобы завладеть гривной, срубили голову мертвому слуге. Для чего нужна была эта гривна: для уверения ли Святополка в смерти Бориса, или же убийцы хотели поживиться, — неизвестно. Тело Бориса завернули в шатер. Набег происходил ночью, в спешке, так что убийцы не умертвили Бориса, и он еще какое-то время мучился от боли, завернутый в шатер, трясясь по лесной дороге в телеге. Когда же открылось, что Борис еще жив, Святополк послал еще двоих убийц, чтобы прикончить Бориса. Подобно древним мученикам, князь принял кончину от меча.