Вечный. Взгляд со стороны - Роман Злотников

– И это все?

Старший аналитик протирал очки, возникшая при этом тяжелая пауза висела над головами членов оперативного совета, как остро наточенный топор.

– Неподалеку от указанных пещер был обнаружен поселок китайских поселенцев. Они рассказали, что последнее время постоянно подвергались атакам со стороны неизвестного им вида местных гуманоидов. Но никого даже отдаленно похожего на цель наших поисков не замечали ни среди атакующих, ни отдельно от них.

– Атаковали, атаковали да и попрыгали в пропасть, устали.

Никто из присутствующих не улыбнулся. Шутка – если это была шутка – не удалась.

– Что в пещерах?

– В данный момент завершается вскрытие перегородок в туннелях. Сканирование, проведенное перед началом работ, ничего не дает. Слишком высокий собственный фон от породы…

* * *

Яркое белое сияние потухло так же внезапно, как и возникло. Алый круг под ногами постепенно остывал и терял багровые оттенки, зато буквально в четырех шагах от Хоаххина, мягко пульсируя, начинало разгораться новое ярко-алое свечение. Пересадка – слово мелькнуло в голове и умчалось куда-то вдоль высоких сводов над головой. Своды эти были почти точной копией только что покинутого лабораторного зала, но их запредельная древность не давала обмануться. Хоаххин находился в абсолютной темноте, но при этом мог поклясться, что видит каждую выщербину. Возникало впечатление, что сам камень смотрит на свои раны, удивленно морща складками свое мраморное лицо. Сколько же лет этому сооружению? Миллионы? Миллиарды? А может, всего неделю назад в рамках здешних временных отрезков неизвестные зодчие отсекали лишнее от строгих каменных балюстрад и многотонных арочных перекрытий? Или это произойдет только завтра? А какая разница? Окружающий Хоаххина «мед» продолжал сковывать движения, еще полтора шага к центру следующего круга дались с огромным трудом, и казалось, что плотность пространства вокруг продолжает увеличиваться. Алый цветок на полу был совсем рядом. Кто-то, до поры тихо сидевший на самом донышке черного колодца его души, продолжал биться о стенки и неистово подгонял Хоаххина сделать следующий шаг. В момент, когда обе ноги беглеца оказались в центре пылающей фигуры, воздух окончательно превратился в прозрачный, твердый как камень янтарь, не давая больше не то что шевелиться, но даже дышать. От противоположной, бесконечно далекой от Хоаххина стороны этого гигантского зала послышались странные звуки. Это было одновременно и шарканье о грубую каменную брусчатку подошв старых растоптанных шлепанцев, и тяжелый шелест складок ночного халата, и сонное бормотание разбуженного старика, и свежий, звенящий недовольными и немного капризными нотками голос подростка. Было в этом что-то театральное, что-то такое, о чем мы ничего толком не знаем, но каждый при этом имеет собственное мнение.

– Святые угодники! Это ж какое нахальство! Стоило пустить на порог одного, как следом так и норовят прошмыгнуть еще! Да мало того – ночью, впотьмах, тайком…

Алый цветок уже искрился брызгами расплавленных шипящих капель и наливался ослепительным белым сиянием.

– Так это же просто его копье пролетело!

– Да какое это копье?!

– Еще не вечер, не вечер. Может, и не его. Не его? Его…

– Еще не вечер, не вечер, вечер…

– Может, просто мухи навозные летают… тают… противные, а без них никак… никак… как…

Ослепительный свет куполом сомкнулся над головой Хоаххина и, разорвавшись петардой, поднял к небу сноп исполинских искр. Искры, достигнув апогея, остановились и засверкали в высоте теплого ночного неба тысячами непривычных Хоаххину созвездий. Липкий и приторный «мед» выплюнул беглеца, как медведь выплевывает надоедливых пчел, которые так и норовят воткнуть свое острое жало в его мягкий нежный розовый язык.

Нефритовая беседка в центре парка заросла диким плющом. Шустрые паучки после беспокойной ночи поправляли липкие сети и забирались поглубже в листву, осторожно обходя крупные капли росы. Вспугнув стайку мелких крикливых пичуг, Хоаххин, продираясь сквозь зеленые заросли, вылез из беседки, в центре которой, прямо на мозаике, изображающей алую пятилучевую звезду, очнулся от глубокого и сладкого сна. Как он сюда попал, что происходило с ним после того, как он постарался «разогнать» собственное восприятие времени, он не помнил. Лишь странные обрывки бессвязных сновидений всплывали из подсознания.

Заросший и одичавший сад простирался вокруг настолько, насколько хватало взгляда его обитателям. Когда-то правильные формы аккуратно засеянных и рассаженных культурных растений давно заполонила дикая растительность. Агрессивно разбрасывая во все стороны свою пышную листву, она окончательно закрыла от солнца нежные и скромные ростки культурных конкурентов. Правильный лес все еще пыжился абсолютно гладкими дорожками из шлифованного армированного пластобетона, сквозь трещинки в котором то тут, то там уже начинали пробиваться нежные зеленые побеги. Трехчасовой переход не обнаружил никаких изменений в окружающей обстановке, однако принес первую радость в этом чужом и странном мире. Чистый каскадный водопад позволил утолить жажду и окунуться в прохладу кристально прозрачной воды, ласкавшей каждый сантиметр уставшего и голодного тела. Всегда придерживаясь той непреложной истины, что лучше умереть от стыда, чем от голода, Хоаххин не церемонясь выхватил из воды длинную, похожую на черного угря рыбину и с жадностью впился зубами в свежее сырое розовое мясо.

День плавно переходил в вечер, когда бетонное полотно впервые вынырнуло из зарослей и уперлось в обширную круглую площадку, явно рассчитанную под парковку летательных аппаратов, поскольку никаких выездов с нее не предусматривалось. Площадка на четверть была заполнена изящными, сверкающими на закате аппаратами, отдаленно напоминающими глайдеры. Ровные ряды стоящих точно над ярко-желтыми маркерами машин больше походили на заводской склад, чем на свободный паркинг отдыхающих, прилетевших посетить парк. Хоаххин не спеша приблизился к машинам. Небольшая лесенка в кабину пилота, штурвал, приборная панель, мягкие кресла. Ничего нового или неординарного. Надписи на непонятном языке, больше похожие на иероглифы. Вряд ли получится их использовать – ни владельцев, ни самоучителя, а выглядят так, как если бы они только час назад приземлились. Это точно не Заврос, а на вопрос, хорошо это или плохо, пока рано было отвечать.

Налево, вниз от посадочной площадки, в сторону небольшого озера, уводила узкая, почти полностью скрытая зарослями каменная лестница. Направо, вверх, в сторону пологих, плотно закрывающих горизонт холмов, расстилался сплошной ковер шевелящейся на ветру ярко-зеленой травы. Хоаххин пошел направо. По колено утопая в мягком ковре, он медленно поднимался вверх, догоняя последние лучи заходящего светила.

Он успел в самый последний момент. За холмами, купаясь в алых лучах заходящего светила, перед ним, погружаясь в ночную прохладу, раскинулся город. Город из серого мрамора.