За пределом беспредела - Евгений Сухов

– Ему только пострелять! – посетовал Хорек и ухватился за ручку дверцы. – Фу ты, даже здесь кровь! – он брезгливо поморщился, прикоснувшись пальцами к липкой поверхности. – Однако он их ровнехонько уложил, лежат, как на смотринах.

– Мешки здесь… И все с деньгами!

– А ты как думал, ведь восьмая точка, – отозвался Николай.

Последним был Угрюмый. Он огляделся: с обеих сторон дороги густо росли деревья, скрывая все происходившее от любопытных глаз. Федор громко хлопнул дверцей, закрывая ее за собой.

Фургон, быстро набрав скорость, устремился вперед по пустынной дороге. Следом, отставая метров на двадцать, двигался ярко-красный «вольво».

Броневичок остановился на том же самом месте, где он обычно дожидался инкассаторов. С мешками в руках, из него первыми выпрыгнули Хорек и Угрюмый. Колян немного поотстал. Быстро, взбегая по лестнице через две ступени, они достигли дверей универмага, вошли внутрь и бойко зашагали по длинному коридору в сторону кассы. На них никто не обращал внимания. Никому не могло прийти в голову, что один из трех хмурых парней в камуфляже – это знаменитый Николай Радченко, истинный хозяин города.

Хорек уверенно постучал в дверь кассы. На условный сигнал дверь отворила угрюмая сухая старушенция, напоминавшая Бабу Ягу. Старуха досадливо всплеснула руками и проскрипела раздраженно:

– Вы опоздали! Уже почти пять! А где Степан?

– Он в другую смену, – очень естественно отозвался Хорек. – Давай складывай, мамаша, вот тебе мешки. Да смотри, чтоб заначек не делать, а то я вас, старых кикимор, знаю.

– Послушай, сыночек, – простуженно заскрипела старуха, – ты свой поганый язык попридержи для девочек, а я тебе не ровесница. А потом, мне приказано о замене инкассаторов предупреждать начальника охраны.

Колян прикрыл за собой дверь. Замки звонко защелкнулись. Он вплотную придвинулся к старухе и спросил:

– Бабуля, ты когда-нибудь видела мое лицо?

– Что вам нужно? Кто вы такие?! Я сейчас позову на помощь!

– Ты, видно, еще не все поняла и не знаешь, с кем ты имеешь дело, бабуся, – зловеще прошипел Радченко. – Я тебя спрашиваю: ты знаешь, кто я такой?

Баба Яга попятилась, с ужасом глядя на вошедших.

– Не-ет, не знаю, – чуть заикаясь, проговорила женщина.

– Где деньги?!

– Вот в этом сейфе. Но прежде я должна позвонить управляющему.

Колян выдернул из кобуры пистолет, неторопливо накрутил на ствол глушитель и злобно проговорил:

– Так в чем же дело, старая ведьма? Звони! Чего медлишь, кому сказал!

Перепуганная старушка торопливо взяла трубку.

– Говори так, чтобы тебе поверили, если не хочешь лишиться последних мозгов.

Пожилая женщина дрожащими пальцами набрала номер и произнесла:

– Кирилл Васильевич, инкассаторы подъехали. Выдавать?

– Что за вопрос, Ильинична! Или у тебя на этот счет какие-то свои соображения имеются? – весело полюбопытствовал управляющий.

Перепуганный взгляд старухи уперся в ствол «макарова», повисший в воздухе у самых ее глаз.

– Нет, Кирилл Васильевич, это я так спросила. Значит, все как обычно?

– Разумеется. Тебя, Ильинична, видно, на пенсию придется отправлять, что-то ты уж больно бдительная стала. Ладно, все! У меня и без тебя здесь дел полно.

Женщина с обреченным видом положила трубку на рычаг.

– А теперь давай, Ильинична, вытряхивай кассу, пока мы не обиделись, – распорядился Колян.

– Сейчас, миленькие, сейчас, – засуетилась старуха, превратившись из сварливой Бабы Яги в обыкновенную бабушку, к которой нежданно нагрянули шаловливые, но очень любимые внуки. – Только ключи достану.

Она вытащила из стола звенящую связку и трясущимися руками стала выискивать нужный ключ,

– Батюшки, да где же он, окаянный?.. Ах, вот он, родимый!

Ильинична вставила длинный, с многочисленными насечками ключ в замочную скважину и дважды повернула. Дверца распахнулась с приятным мелодичным звоном

– Все здесь, – объявила старуха.

– Сгребай! – приказал Колян Угрюмому и Хорьку.

Федор, раскрыв мешок, принялся поспешно толкать в него деньги. Толстые упругие пачки падали в мешок с приятным шумом. Одна пачка рассыпалась, и купюры разлетелись по полу.

– Не сыпь! Собрать все до последней бумажки, – злобно зашипел Радченко.

– Колян, здесь бабок и так много, чего из-за нескольких сотен… – попытался воспротивиться Федор.

– Ты из себя Рокфеллера-то не строй! Видно, позабыл то время, когда пятаки на баночку пива выпрашивал? А теперь для тебя несколько сотен ничего не стоят!

– Как скажешь, Колян, – нагнулся Угрюмый, пытаясь подобрать купюры. – Только нам надо бы поскорее, кто-нибудь нагрянуть может.

– Ты меня не учи. На четвереньки становись да по углам живехонько порыскай, – может быть, туда залетели.

– Сынки, вы бы меня не трогали, – жалостливо молила бабуся. – Видит Бог, никому ничего не скажу.

– Заткнись, пока твой поганый рот свинцом не залил! – замахнулся на нее Колян. – Мешки закрывайте. Все собрали? Ничего не осталось? Отлично! Что мы сейчас делаем?.. Спокойно выходим, никакого волнения. Все должно быть обыкновенно. Быстрым шагом идем по коридору и так же быстро спускаемся по лестнице. Чтобы никаких взглядов по сторонам. Взяли мешки! – Николай подождал, пока Угрюмый с Хорьком возьмут в руки по два брезентовых мешка, набитых деньгами, и только после этого повернулся к пожилой женщине. – Это тебе последний наш привет.

Он поднял пистолет и выстрелил ей прямо в лоб. Несчастную старушку отшвырнуло к стене. Через секунду она, уже бездыханная, лежала на полу, широко раскинув руки.

– Все, уходим! Открывай дверь.

Первыми вышли Угрюмый и Хорек и, не оборачиваясь, зашагали по опустевшему коридору. За ними из комнаты неторопливо вышел Николай.

– Эй! Постойте! – окликнул удалявшуюся троицу чей-то резкий голос.

Все трое обернулись одновременно. Их догонял немолодой мужчина.

– Чего надо, отец? – поинтересовался Колян.

Его рука как бы невзначай скользнула к поясу. Колян засунул пистолет за ремень, но позабыл отвернуть глушитель, который сейчас болезненно упирался в пах.

– А Ильинична-то где? Она же должна выйти? – недоуменно произнес мужчина. – Какого черта я здесь тогда жду?!

– Ильинична бумагами сейчас занимается, – очень естественно произнес Николай. – Просила не отвлекать ее минут пятнадцать.

И, повернувшись, он двинулся дальше по коридору.

Угрюмый с Хорьком исполнили все в точности – быстро, но без спешки прошли по коридору, пересекли огромный холл и, не оборачиваясь по сторонам, стали спускаться по ступеням. На том же самом месте, почти у самого входа в универмаг, стоял броневичок. Олег Спиридонов, помня наставления шефа, сидел в кабине. Негромко работал двигатель.