Беспутный повеса - Мэри Бэлоу

– О, Эдмонд, пойди и переоденься, если не хочешь заболеть.

Один особенно громкий удар грома заставил Мэри непроизвольно сделать несколько шагов в сторону лорда Эдмонда, но она остановилась и снова облизнула губы. Поморщившись от прикосновения мокрой одежды, лорд Эдмонд сбросил с себя сюртук, развязал шарф на шее и начал расстегивать сорочку.

– К тому времени как я схожу в свою комнату, переоденусь, сделаю прическу, подходящую для мокрых волос, и надену пару бриллиантов, чтобы произвести на тебя впечатление, – говорил он, стягивая сорочку, – гроза успеет кончиться, и я упущу свой шанс. И кроме того, за это время, Мэри, гроза может свести тебя с ума. – Он ухмыльнулся. – Скоро гроза будет над нами. Думаю, лучше, чтобы мои руки были сухими и готовыми принять тебя, когда это произойдет. У тебя уже начинают стучать зубы.

Судорожно проглотив комок в горле, Мэри крепко стиснула зубы, а когда Эдмонд, сняв сапоги, потянулся к пуговицам панталон, быстро отвернулась.

– Я принесу несколько полотенец из гардеробной, – предложила Мэри, но последовавшая вслед за этими словами вспышка молнии пригвоздила ее к месту.

– В этом нет нужды, вполне подойдет одеяло с кровати. Уверяю тебя, Мэри, я вполне пристойно сумею завернуться в него. Если ты не хочешь наблюдать за этой процедурой, тебе лучше снова ненадолго отвернуться.

Мэри подошла к кровати, чтобы вытащить одно из одеял, и, не оборачиваясь, подала его лорду Эдмонду, а когда обернулась, он уже успел завернуться в него. Гроза приближалась, гром становился громче, дождь сильнее.

– Подойди немного ближе, у меня есть кое-какие задние мысли по поводу тех сухих рук, которые будут держать тебя, Мэри. Все это раздевание догола и разговор об обольщении сделали меня опасным. Я уже не говорю об определенных восхитительных воспоминаниях о той грозе. Просто подойди поближе, и мы обсудим, что нам делать в разгар грозы.

Мэри подошла к нему, сжав кулаки.

– Тебе не кажется, что мне нужен лавровый венок на голову и, быть может, веревочные сандалии на ноги? Так обувались древние римляне? – спросил лорд Эдмонд. – Ты не находишь, Мэри, что это одеяло во многом напоминает тогу? Как они закрепляли эти штуки на себе? Ты не знаешь? Безусловно, они не разгуливали по улицам Рима, держа их так, как это вынужден делать я. Как они пожимали друг другу руки? А римляне вообще обменивались рукопожатиями? А что, если налетал капризный порыв ветра? Ты не думаешь, что все это могло быть слегка неудобно? Знаешь, Мэри, это несправедливо, я задал достаточно вопросов, чтобы создать основу для пятнадцатиминутной беседы, а ты не ответила ни на один из них. Хватит, теперь твоя очередь.

– Вы знаток классики и должны знать все ответы.

– Я просто следую методам Сократа. Он никогда ничего не рассказывал своим ученикам, он просто задавал бесконечные вопросы. Да, она близко, правда? – спросил лорд Эдмонд, увидев, что Мэри съежилась от страха. – Я должен тебя обнять? Не доверяй мне, Мэри, я сам себе не доверяю. – Его светлые голубые глаза пытливо заглянули в глубину ее глаз, когда Мэри посмотрела на него.

– Я так старалась, – сказала она, едва сохраняя рассудок от страха. – Я понимаю, я должна его преодолеть.

Едва она успела договорить, одновременно со вспышкой молнии прогремел гром, и Мэри обнаружила, что крепко прижимается к теплой обнаженной защите и сильные руки, обнимая, закутывают ее в одеяло, и уткнулась лицом в волосы на теплой груди.

– Все хорошо, Мэри, – приговаривал лорд Эдмонд, положив щеку ей на макушку. – Я защищу тебя, любимая. С тобой не случится ничего плохого.

Еще минут пять, пока гроза была прямо у них над головой, он укачивал Мэри, а она прислушивалась к дождю, барабанившему по окнам, и к мощным ритмичным ударам сердца своего защитника. И неожиданно ужас исчез. Мэри почти с наслаждением внимала ярости стихии, расслабившись в теплом живом коконе. Откинув голову назад, она взглянула на лорда Эдмонда.

– Нет, Мэри, это большая ошибка. – Положив руку ей на голову, он снова, на этот раз не очень нежно, прижал ее к своей груди. – Отвернись. Когда ты не смотришь на меня, я могу представить себе, что ты напуганная служанка, или моя племянница, или моя невестка, или какая-то пожилая вдова. Если ты не смотришь на меня, все гораздо проще.

– Эдмонд.

– О Господи! Это не богохульство, Мэри, это горячая молитва. Куда подевался «милорд»? Скажи мне «милорд».

Сквозь тонкий муслин платья Мэри ощутила растущее возбуждение Эдмонда и напряжение в собственной груди. Она стояла не шевелясь.

– Кстати, Мэри, чья это была идея взять одеяло? Что мне нужно было сделать – но мы всегда задним умом крепки, – так это отвести тебя к себе в комнату и попросить отвернуться, пока я переодевался бы в сухую одежду… в надежную броню. Полагаю, ты достаточно хорошо знакома с мужской анатомией, чтобы безошибочно понять, что сейчас здесь может произойти? Нет, ничего не отвечай. Ты могла бы постараться быть тактичной и сказать: «Нет, я ничего не заметила», но это был бы болезненный удар по моей мужской гордости. Ну почему только я один все время болтаю?

– Эдмонд? – Мэри, снова подняв голову, опять заглянула ему в глаза.

– Значит, у тебя нет никакого уважения к моему титулу? – Он вздохнул. – Послушай, Мэри, если ты не хочешь, чтобы произошло то, что готово произойти, тебе лучше набраться мужества и освободиться из этого одеяла. Я хочу сказать, освободиться немедленно, а еще лучше было бы, если бы ты сделала это пять минут назад. Уверен, гроза ушла. Проклятие, я ведь человек. Боюсь, черт возьми, что я всего лишь человек.

– И я тоже, я тоже, черт возьми, всего лишь человек.

– Ну и язык. – Наклонив голову и закрыв глаза, лорд Эдмонд добавил, почти коснувшись ее губ:

– Боже, Мэри, я не хотел, чтобы это случилось вообще когда-нибудь. Я старался сделать хоть что-то порядочное. Но видимо, человек все же не может изменить себя, если много лет был эгоистом и все себе прощал.

– Тогда давай считать, что я соблазнила тебя. – Мэри обвила руками его шею. – А ты лишь моя жертва.

– Мэри, я только что сделал открытие, – со стоном сказал лорд Эдмонд. – Есть одна вещь, еще более возбуждающая, чем твое нагое тело, прижатое к моему, – это твое одетое тело рядом с моим нагим. Я ничего не могу поделать с собой. Клянусь, ничего.

– Я знаю. – Откинув голову, Мэри раскрыла губы, приглашая его к поцелую, и он без колебаний принял ее приглашение.

Целуя ее в губы, лорд Эдмонд провел языком по ним и за ними, так, что Мэри вздрогнула как от острой боли, потом его язык, скользнув глубже в ее рот, стал ласкать ее язык, пока в конце концов не установилось ритмичное движение его языка туда и обратно, обещавшее то, что должно было произойти.

– Мне всегда нравились у женщин длинные волосы. – Лорд Эдмонд, дыша в шею Мэри, ласкал пальцами ее волосы. – Мне нравилось, чтобы они окутывали грудь и спускались до талии. Но твои короткие кудри сводят меня с ума. Никогда не отращивай их, Мэри.