Обрученная с розой - Симона Вилар

Анна не могла себе этого позволить. Она лишь сбросила плащ да подсела поближе к огню.

– Ты что не разденешься, мастер Алан? – весело спросил Шепелявый Джек.

Анна независимо хмыкнула.

– Вот еще! Плащ уберег меня от непогоды, и я промочил лишь сапоги, – и она протянула ноги поближе к огню.

На самом деле ее кожаный камзол был совершенно сырой, и девушка тоже была бы не прочь просушить его у огня. Она не очень удобно чувствовала себя среди полунагих мужчин. Анна сидела спиной к ним, слушая их грубые шуточки, и боялась оглянуться. Когда же колокол позвал к ужину и в дверях появился воин-прислужник, девушка вздохнула с облегчением.

Барон Шенли говорил правду, обещая путникам сытный и обильный ужин. Стол был уставлен рыбой, дичью, мясом домашнего приготовления, овощами, вареньем, не говоря уже о караваях хлеба, всевозможных лепешках, вине, эле и простокваше. Наскоро прочитав молитву, они готовы были тут же приняться за еду, но сэр Мармадьюк остановил их жестом:

– Еще минуту. Подождем моего младшего брата Джозефа. Я никогда не приступаю к трапезе без него. Но предупреждаю: какое бы впечатление ни произвел на вас Шенли-младший, ведите себя сдержанно.

И он испытующе оглядел всех присутствующих.

«Любопытно, что же это за братец?» – подумала Анна, с любопытством оглядывая зал.

Убранство его поразило девушку ужасающим сочетанием выставленного напоказ богатства и полнейшей безвкусицы. Не беленные, должно быть, полстолетия стены были как попало увешаны пестрыми шерстяными коврами, гобеленами на библейские сюжеты, попадались и роскошные сирийские ковры с пышным ворсом и богатыми кистями. Прямо на них, вперемешку, были приколочены различные охотничьи трофеи: запыленные кабаньи головы, шкуры волков, затянутые паутиной оленьи рога. Рядами тянулось дорогое оружие: мечи голубоватой стали, скрещенные копья, щиты – все тоже покрытое пылью. Несмотря на то что в огромном камине на груде багровых углей громоздилось целое дерево, в зале было сумрачно и сыро, а из углов попахивало собачьей мочой. К своему удивлению, в нише у окна, образующей как бы отдельное помещение, девушка заметила пяльцы для вышивания и точеное креслице, на котором лежала алая бархатная подушка, обшитая золотым галуном.

«Никогда бы не поверила, что в этом замке есть хозяйка, – подумала Анна. – Что ж она не следит за порядком?»

Девушка невольно пригляделась к барону. Из-под полуопущенных век он неотрывно следил за гостями, в особенности за Майсгрейвом. Шенли буквально не мог оторвать глаз от сверкавшего на груди рыцаря ковчежца, и взгляд его был полон лютой злобы.

В это время где-то в глубине замковых переходов хлопнула дверь и донесся неестественно громкий смех. В этом смехе было нечто столь необычайное и жуткое, что путники невольно переглянулись и покосились на барона. Но тот оставался спокойным даже тогда, когда дверь отворилась и стремительно вошли двое мужчин. Первым поспешал широкоплечий коренастый слуга с угрюмым крестьянским лицом, а за ним, завывая и хихикая, бежал вприпрыжку богато одетый юноша.

Анне стало жутко. Перед ними был совершенный идиот. Бледное, покрытое болячками лицо, огромный незакрывающийся рот, из углов которого текли струйки слюны, жидкие, растущие пучками коротко остриженные волосы. Крохотные глазки блуждали под длинными, лишенными ресниц веками, остроконечная сплюснутая голова была откинута. И еще – руки, ужасные, сверхъестественно короткие руки, на которых было всего по четыре толстых пальца.

Идиот при виде Мармадьюка Шенли издал радостный вопль и, неуклюже покачиваясь, бросился к нему. Сэр Мармадьюк провел рукой по его покрытой плешинами голове.

– Господь ниспослал мне такого брата, на то Его воля, – сказал он. – Что ж, пора ужинать.

Он смотрел на идиота с нежностью, в то же время испытующе поглядывая на гостей. Но тут и Шенли-младший обнаружил присутствие чужих и, спрятавшись за спиной брата, стал панически вопить, указывая на них своей четырехпалой, похожей на лапу пресмыкающегося, рукой.

Анне стало дурно. Неужели им придется сидеть за одним столом?

Так оно и вышло. Барон приказал явившемуся вместе с Джозефом Шенли слуге усадить юношу на место, и тот немедленно запихнул в рот чудовища кусок стерляди в соусе. Почувствовав вкус рыбы, калека приутих и стал разевать рот всякий раз, как слуга подносил ему пищу, причем тому приходилось проворно отдергивать руку, ибо Шенли-младший все время пытался укусить его за пальцы.

Барон, его гости и кое-кто из приближенных хозяина, сидевших за нижним столом, также принялись за еду. Неожиданно Майсгрейв спросил у хозяина:

– А разве леди Шенли не выйдет к ужину?

Шенли бросил недовольный взгляд на Майсгрейва.

– Нет. Баронесса вот уже несколько месяцев тяжело больна и не выходит.

«Видимо, сам воздух этих стен способствует испугам, – подумала Анна. – Я бы тоже слегла, доведись мне прожить хоть несколько дней под этим кровом».

Надо ли говорить, что кусок застревал у девушки в горле и она невольно завидовала своим более хладнокровным спутникам, преспокойно поглощавшим яства. Повизгивание полоумного, его возня и гнилой, тошнотворный запах, начисто лишили Анну аппетита. Она с трудом заставила себя проглотить несколько кусочков хлеба и выпить кружку простокваши. К своему великому ужасу, девушка вскоре заметила, что идиот проявляет к ней особый интерес. Он не сводил с нее глаз, сопел и тряс головой. Неожиданно, вырвавшись из рук прислужника и обежав стол, он с торжествующим криком вцепился в ее плечи. Его ликующий вопль слился с возгласом ужаса девушки. Она схватила за руку Майсгрейва, продолжая кричать. Филип вскочил и рывком отшвырнул идиота.

– Успокойся, Алан. А вы, милорд, угомоните своего брата.

Он загородил собою Анну, ибо идиот, вращая глазами, снова потянулся к ней.

– Адам, уведите Джозефа, – медлительно распорядился барон.

Однако Шенли-младший упирался и вопил, когда слуга вытаскивал его из зала; эти крики еще долго были слышны в пустых переходах замка.

– С Джозефом это случается редко, – спокойно заметил сэр Мармадьюк. – Вообще-то он довольно безобидный малый.

Анну трясло. От испуга у нее кружилась голова. Майсгрейв успокаивающе положил руку на ее плечо:

– Больше нечего бояться, Алан. Будь мужчиной.

Но это было сейчас труднее всего. Никогда еще она не чувствовала себя столь беззащитной. Из глаз ее текли слезы, она едва дождалась, пока безмолвный ужин подошел к концу и слуги барона поднесли им воду для омовения пальцев.

Но замок Фарнем еще не раскрыл всех своих тайн. Когда рыцарь со своими спутниками, в сопровождении барона и его слуг, вышел из зала, сквозняк отворил одну из боковых дверей и из глубины покоев до них долетел слабый женский крик.

– Помогите! – кричала женщина. – Если вы добрые христиане, молю вас, помогите!

Барон Шенли резко шагнул в сторону и, с силой захлопнув дверь, повернулся к Майсгрейву. Тот остановился.