Сумерки Российской империи - Дмитрий Лысков

«Взоры очень многих людей, - пишет А.И.Деникин, - томившихся, страдавших от безумия и позора, в волнах которых захлебывалась русская жизнь, все чаще и чаще обращались к нему. К нему шли и честные, и бесчестные, и искренние и интриганы, и политические деятели, и воины, и авантюристы. И все в один голос говорили: - Спаси!» [257].

Корнилов стал знаменем зарождающегося Белого движения. Первые офицерские союзы, созданные с подачи генерала Алексеева еще в мае, понимали и активно принимали его прямолинейную военную программу.

«А он, - продолжает Деникин, - суровый, честный воин, увлекаемый глубоким патриотизмом, неискушенный в политике и плохо разбиравшийся в людях, с отчаянием в душе и с горячим желанием жертвенного подвига, загипнотизированный и правдой, и лестью, и всеобщим томительным, нервным ожиданием чьего-то пришествия, - он искренне уверовал в провиденциальность своего назначения».

Действительно, Корнилов уверовал в свои силы. Он стремился к власти. Деникин приводит характерный разговор, случившийся в конце июля 1917 года после совещания в Ставке. Симптоматично уже то, что на нем, по признанию Деникина, обсуждалась не военные, а политические вопросы - так называемая «Корниловская программа».

«По окончании заседания, - вспоминает Деникин, - Корнилов предложил мне остаться и, когда все ушли, тихим голосом, почти шёпотом сказал мне следующее:

- Нужно бороться, иначе страна погибнет. Ко мне на фронт приезжал N. Он все носится со своей идеей переворота, и возведения на престол великого князя Дмитрия Павловича; что-то организует и предложил совместную работу. Я ему заявил категорически, что ни на какую авантюру с Романовыми не пойду. В правительстве сами понимают, что совершенно бессильны что-либо сделать. Они предлагают мне войти в состав правительства... Ну, нет! Эти господа слишком связаны с советами и ни на что решиться не могут. Я им говорю: предоставьте мне власть, тогда я поведу решительную борьбу. Нам нужно довести Россию до Учредительного собрания, а там пусть делают что хотят: я устранюсь и ничему препятствовать не буду. Так вот, Антон Иванович, могу ли я рассчитывать на вашу поддержку?

- В полной мере» [258].

Однако политиком Корнилов, по признанию современников, был никудышным. Милюков вспоминает характеристику, данную Корнилову генералом Алексеевым: «львиное сердце, а голова овечья» [259].

До сих пор трудно судить, кто кого больше подставил в ходе Корниловского выступления. Почему бравый генерал стал мятежником вместо «спасителя России»? Мнения по этому вопросу существуют самые разные. Наиболее простым объяснением является конфликт интересов организаторов «разгрузки». Ряд авторов, однако, исходят из предположения о том, что вся эпопея с походом на Петроград Корнилова была ловкой провокацией Керенского, который использовал политически малограмотного генерала для борьбы со зреющим в армии офицерским заговором.

Существует и третья версия событий, по которой офицерский заговор в армии с целью смещения Временного правительства и установления военной диктатуры действительно существовал. И именно его организаторы, в числе которых имеющие куда больший авторитет М.В.Алексеев и А.М.Крымов, использовали в своих целях недальновидного Корнилова. Так, доктор исторических наук Юрий Кондаков в своей работе «На пути к диктатуре: Л.Г.Корнилов, А.М.Крымов, М.В.Алексеев» скрупулезно подсчитывает выдвинутые к Петрограду войска Корнилова и приходит к выводу, что их было явно недостаточно для разоружения Петроградского гарнизона и вооруженных рабочих.

Он обращает внимание на деятельность находящегося в этот момент в Петрограде генерала Алексеева. 28 августа кадеты Временного правительства приняли решение, что правительство должен возглавить М.В.Алексеев. Последний ответил на это согласием. Далее в Зимнем дворце была предпринята неудачная попытка голосованием сместить Керенского со своего поста.

Одновременно автор замечает: «сведения о том, что целый ряд правых и военных организаций Петрограда готовился к боевым действиям были получены уже Чрезвычайной следственной комиссией. В ее отчете указывалось, что с 26 по 29 августа с фронта в Ставку вызывались офицеры... В Ставке с прибывшими офицерами проводили беседу и разъясняли, что они направляются в Петроград, где им придется охранять мосты, телеграфы, банки, для чего под команду каждого из них поступит 5-10 юнкеров» [260].

«К выступлению Л.Г.Корнилова в Петрограде вели подготовку целый ряд военных и полувоенных организаций, - отмечает далее автор. - …На кого могли рассчитывать заговорщики в Петрограде? 1) офицеры вызванные с фронта; 2) военные училища; 3) офицерские кадры Петрограда; 4) казачьи и кавалерийские полки Петрограда» [270].

В случае, если бы офицерские организации столицы начали выступление, а войска Корнилова лишь поддержали бы их (и, одновременно, удалась бы интрига кадетов с приведением генерала Алексеева к власти), переворот имел бы все шансы на успех. При этом Корнилову пришлось бы просто смириться с итогами своей кампании – права диктатора М.В.Алексеева, несравненно более авторитетного в армии, он оспаривать не решился бы.

Ситуация, однако, развивалась иначе. Керенский «сдать власть» по требованию кадетов отказался. Более того, видимо поняв и глубоко прочувствовав закрутившуюся вокруг «разгрузки» Петрограда интригу, он сам перешел в наступление. 27 августа им был подписан указ о смещении Л.Г.Корнилова с поста главнокомандующего.

Офицерство восприняло указ резко негативно. А.И.Деникин приводит телеграмму начальника штаба Верховного главнокомандующего генерала Лукомского, которая была отправлена Керенскому и – копиями - всем командующим фронтов:

«Все, близко стоявшие к военному делу, отлично сознавали, что при создавшейся обстановке, и при фактическом руководстве и направлении внутренней политики, безответственными общественными организациями, а также, громадного разлагающего влияния этих организаций на массу армии, последнюю воссоздать не удастся, а наоборот армия как таковая должна развалиться через два-три месяца. И тогда Россия должна будет заключить позорный сепаратный мир, последствия которого были бы для России ужасны. Правительство принимало полумеры, которые, ничего не поправляя, лишь затягивали агонию и, спасая революцию, не спасало Россию. Между тем, завоевания революции можно было спасти лишь путем спасения России, а для этого, прежде всего, необходимо создать действительную сильную власть, и оздоровить тыл. Генерал Корнилов предъявил ряд требований, проведение коих в жизнь затягивалось. При таких условиях генерал Корнилов, не преследуя никаких личных честолюбивых замыслов, и опираясь на ясно выраженное сознание всей здоровой части общества и армии, требовавшее скорейшего создания крепкой власти для спасения Родины, а с ней и завоеваний революции, считал необходимыми более решительные меры, кои обеспечили бы водворение порядка в стране.

…Считаю долгом совести, имея в виду лишь пользу Родины, определенно вам заявить, что теперь остановить начавшееся с вашего же одобрения дело невозможно, и это поведет лишь к гражданской войне, окончательному разложению армии, и позорному сепаратному миру, следствием чего, конечно, не будет закрепление завоеваний революции.