Долина лошадей - Джин М. Ауэл

Она громко рассмеялась. Лошадка ответила молодой женщине нежным ржанием и поспешила к яме.

– Видишь, как бывает, Уинни! Нам этот дождь даже помог!

Эйла принялась вычерпывать воду из ямы и вскоре поняла, что уровень грунтовых вод сильно поднялся, что серьезно осложнило дело. Поднялся и уровень воды в реке, ставшей грязной и едва ли не бурной. Эйла, разумеется, не ведала о том, что теплый дождь, помимо прочего, привел к подтаиванию подземного слоя мерзлоты.

Укрыть яму ветвями оказалось совсем непросто. Эйле пришлось немало пройти вниз по реке, прежде чем она смогла наломать ветви чахлых низкорослых ив, к которым добавились высокие стебли тростника. Широкий растительный мат сильно прогибался в центре, пришлось закреплять его по краям. Покончив с этим, она прикрыла его маскировочным слоем веточек и листьев, однако осталась недовольна конечным результатом. И все-таки она надеялась, что ее ловушка сработает.

Грязная и усталая, она побрела к своей стоянке, находившейся ниже по течению реки, и свистом подозвала к себе Уинни. Расстояние, отделявшее оленей от реки, оказалось куда большим, чем она полагала вначале. В сухую погоду они уже давно достигли бы переправы, сейчас их продвижению мешали многочисленные лужи и ручейки, возникшие словно ниоткуда. По прикидкам Эйлы, животные могли подойти к броду лишь на следующее утро.

Вернувшись в свой лагерь, она с величайшим облегчением сбросила с себя грязную одежду и обувь и погрузилась в холодные воды реки. К холоду Эйле было не привыкать. Она смыла с себя грязь и занялась стиркой, после чего разложила мокрые шкуры на прибрежных камнях. От долгого пребывания в воде кожа на ее ногах побелела и сморщилась, жесткие мозолистые пятки стали непривычно эластичными и мягкими. Эйла с наслаждением опустилась на согретый солнечными лучами валун и тут же решила, что лучшего места для костра не найти.

Нижние омертвевшие ветви сосен остаются сухими даже в самый сильный ливень. В этом смысле не были исключением и карликовые сосенки, росшие по берегам реки. Эйла достала из корзины сухой трут и кремни и уже через несколько минут развела небольшой костерок. Она стала подбрасывать в него тонкие веточки и прутики, когда же огонь разгорелся получше, составила над костром шалашик из более массивных и толстых ветвей, горевших куда медленнее и дольше. Она умела разжигать и поддерживать костер даже в дождливую погоду (разумеется, речь идет именно о дожде, а не о ливне). Главное – разжечь огонь и поддерживать его до той поры, пока не займутся толстые поленья или коряги, от жара которых будет испаряться попадающая в костер влага.

Сделав глоток горячего чая, Эйла облегченно вздохнула. Лепешки, которые она возила с собой, были сытными и питательными, но разве они могли сравниться с горячим питьем? Она расставила возле костра свою палатку, хотя шкура зубра все еще была сыровата. Западная часть небосвода вновь подернулась тучами, затмившими собой свет звезд. Эйла очень надеялась на то, что дождь не пойдет вновь. Она любовно потрепала Уинни по холке и, завернувшись в шкуру, забралась в свою палатку.

Стояла полнейшая тьма. Эйла лежала, боясь пошелохнуться, и вслушивалась в ночь. Уинни переступила с ноги на ногу и тихо засопела. Эйла осторожно приподнялась на локте и попыталась осмотреться. В восточной части небес угадывалось какое-то свечение, но оно не казалось ей таким уж необычным. И тут она услышала звук, от которого волоски на ее шее поднялись дыбом. Теперь она понимала, что ее разбудило. Раскатистый рык, доносившийся с дальнего берега, мог принадлежать только пещерному льву. Лошадь нервно заржала, и Эйла поспешила подняться на ноги.

– Все в порядке, Уинни. Лев далеко, слышишь? – Она подбросила в костер дров. – Значит, и накануне это был пещерный лев… Скорее всего они живут где-то на той стороне реки. Наверняка они тоже выйдут на охоту. Хорошо, что мы покинем их территорию еще днем, правда? К этому времени они успеют насытиться олениной. Ладно, займусь-ка я чаем, пока есть такая возможность…

Когда молодая женщина упаковала корзины и затянула ремни, с помощью которых те крепились на спине Уинни, восток уже начинал розоветь. Она вложила копья в специальные углубления, сделанные на обеих корзинах, подвязала их ремнями и взобралась на лошадь. Деревянные пики смотрели своими остриями в небо.

Она поскакала к стаду молодых оленей и, дав широкий круг, подъехала к нему сзади, после чего пустила лошадку спокойным шагом. Молодая женщина следила за происходящим со спины Уинни. Тем временем стадо приблизилось к реке, и его вожак, замедлив шаг, стал принюхиваться к комьям грязи и разбросанным по земле листьям. Эйла почувствовала, что животным овладело беспокойство.

Когда один из оленей, шедших по другой тропке, подошел к берегу реки, Эйла решила, что пришло время действовать. Она сделала глубокий вдох и подалась вперед. Лошадь тут же ответила на это резким увеличением скорости и перешла на галоп. Эйла пронзительно заверещала.

Олени, никогда не видевшие и не слышавшие ничего подобного, дружно ринулись вперед. Вне всяких сомнений, они все же почуяли неладное: большинство животных старалось сойти с тропы, на которой находилась ловушка, те же, кому это не удавалось, либо перепрыгивали через яму, либо умудрялись обежать ее стороной.

И тут ей показалось, что голова и рога одного из оленей, двигавшихся теперь плотной массой, резко ушли вниз, прочие же животные шарахнулись в стороны. Эйла соскочила с лошади, выдернула копья и сломя голову понеслась к яме. Она увидела завязшего в топкой грязи оленя, отчаянно пытавшегося выбраться из западни. На сей раз ее копье попало точно в цель – оно угодило в шею животного, пронзив его артерию. Великолепный самец свалился как подкошенный – мучениям его тут же пришел конец.

Дело было сделано. Так быстро и так легко. Эйла никак не могла унять охватившего ее возбуждения. Сколько времени, сил и нервной энергии потратила она на эту охоту, завершившуюся, не успев толком начаться… Ей хотелось поделиться своей радостью.

– Уинни! Мы это сделали! Слышишь? Сделали!

Крик и бурная жестикуляция страшно перепугали Уинни. Эйла, вскочив на спину кобыле, пустила ее во весь опор. Ее косы развевались на ветру, глаза горели, на лице появилась маниакальная улыбка. Неистовая, дикая женщина, сидящая верхом на несущейся вскачь дикой лошади с безумными глазами и прижатыми ушами!

Они поехали по кругу. На обратном пути Эйла остановила Уинни, спешилась и понеслась к западне. Вконец запыхавшись, она подбежала к грязной яме, на дне которой лежал убитый олень.

Немного переведя дух, она выдернула свое копье из оленьей шеи и засвистела, подзывая к себе лошадь. Несколько успокоив нервничавшую лошадку и укрепив на ее груди широкую кожаную полоску с длинными ремнями-тягами, она повела упирающееся животное к яме. Когда Уинни наконец оказалась возле края ямы, Эйла спрыгнула вниз и привязала кожаные тяги к оленьим рогам.

– Тяни, Уинни! Тяни, моя хорошая! – принялась подбадривать она лошадку. – Помнишь, как ты таскала бревно?

Лошадь сделала несколько шагов, однако стоило ей почувствовать тяжесть, как она остановилась. Эйла продолжала подбадривать ее жестами и звуками. Кобылка захрапела и вновь двинулась вперед, напрягая все свои силы. Эйла помогала ей как могла. После нескольких неудачных попыток Уинни все-таки удалось вытянуть оленя из ямы.