Образы России - Роберт Александрович Штильмарк

объемов ввысь, полнейшая целостность замысла, монолитность всего творения.

Срублен храм из могучих сосновых бревен, обработанных только топором и долотом древнерусских строителей. Необычайно сложное и стройное здание высотою в тридцать пять метров построено без железных скреп и гвоздей, только на идеально точных врубках и врезках. Великолепные резные доски-причелины, внутренние опорные столбы, водостоки, все прочие украшения выполнены простейшими инструментами: топором, ножом, долотом. Топором производили и отеску, — надо видеть, как тщательно отглажены, отполированы перила, стены, столбы с лицевой стороны, там, где их могут касаться руки или где на них просто падает взгляд.

Перед нами творение народного гения. Безыменность эта даже символична: автор здания — русский народ, и нет в этом здании ни одного мотива, ни одной черточки, чуждой многовековому искусству русского народа. Здесь нова и необычна для своего времени только удивительная композиция этих традиционных форм в одном здании и ни с чем не сравнимая точность, с какой счастливый замысел зодчего воплощен в монументальном памятнике.

Храм Преображения — главная, но не единственная драгоценность кижского ансамбля. Через полвека после возведения этого многоглавого храма рядом с ним, на погосте, возникла еще одна церковь — Покровская. Ее строители, разумеется, приняли во внимание, что замечательное произведение архитектуры нельзя заслонить или испортить неподходящим соседством. Ведь чувство ансамбля, единства нескольких зданий, попадающих в поле зрения одновременно, было характернейшей чертой древнерусских зодчих. И создатели Покровской церкви избрали для нее более скромные формы, однако очень хорошо гармонирующие с храмом Преображения. Художественная ценность десятиглавой Покровской церкви тоже очень велика.

Связующим звеном между обоими главными зданиями кижского ансамбля служит колокольня, построенная в 1874 году. Это сооружение, значительно более позднее, чем обе церкви, не сохранило в полной чистоте исконные народные формы, кое-что было навеяно городской модой — полуциркульные окна над входами, лишний второй вход, — но эти мелочи теряются в общем облике колокольни, исключительно удачно поставленной и композиционно сливающейся с обеими церквами. Получается ансамбль, будто созданный одним зодчим, по единому замыслу. Форма колокольни — традиционная: тонко декорированные «восьмерик на четверике», красивый деревянный шатер над столбами звонницы.

Советские реставраторы под руководством архитектора А. Ополовникова осуществили крупные работы, чтобы устранить в ансамбле кижского погоста неудачные переделки XIX века и полностью восстановить первоначальный архитектурный облик памятников. Снята тесовая обшивка с Преображенской и Покровской церквей, чтобы зритель мог оценить все очарование «этой поистине единственной вдохновенной купольной сказки». Открытые взору бревна в обоих храмах создают удивительные ракурсы уходящих в небо масс здания. В Покровской церкви убрана внутренняя штукатурка, и лишь ее следы напоминают о купеческих стараниях придать этим чудесным рубленым стенам штукатурное «благолепие».

Воссоздана и монументальная ограда древнего погоста. Эта деревянная стена с воротными башенками вызывает в памяти воспоминание о тех временах, когда погост был боевым укреплением, всегда готовым к осаде.

История Кижского погоста уходит в далекое прошлое, и прежние его укрепления, воспроизведенные советскими реставраторами, знали трагические и кровавые события. Когда жителей погоста, здешних крестьян, потомков новгородской вольницы (Заонежье некогда входило в Обонежскую пятину Великого Новгорода), приписали к олонецким чугунолитейным заводам, началось брожение среди трудового люда. К середине XVIII века положение ухудшилось. Тяжесть податей и оброчных платежей, беззаконие администрации, оскорбления — все это привело к восстанию.

Почти два года Кижи оставались главным очагом восстания, которым руководил крестьянин Климент Соболев. Преображенский и Покровский храмы — свидетели этих событий. С этих деревянных крылец и галерей звучали речи повстанческих вождей, внизу же, у лестничных ступеней, бушевала взволнованная толпа крестьян, вооруженных вилами, топорами, косами. А у царского воеводы были пушки: в 1771 году маленький остров Кижи окутался облаками порохового дыма. Войска подавили крестьянское восстание, вожаки погибли в бою или были казнены, бунтари-рядовые пошли на каторжные работы, под ременную плеть…

Теперь остров Кижи — энциклопедия крестьянского мастерства. Сюда, в защищенный от пожаров уголок Заонежья, постепенно перевезли несколько выдающихся памятников народной деревянной архитектуры и древнего быта. Здесь можно изучать огромное многообразие приемов деревянного зодчества в старой северной деревне, не знавшей ни крепостничества, ни татар, меньше страдавшей от княжеской феодальной усобицы, чем села средней и южной Руси.

Сюда, в Кижи, перевезли с Климецкого острова и других соседних островов три крестьянских дома, очень характерных для старинного северного жилья. Тут и конструкция дома «кошелем», и дом постройки «брусом», и нередкий в старину тип крестьянской курной избы. Каждая деталь этих домов — свидетельство высокого искусства народных мастеров, их неистощимой изобретательности, фантазии. Пример такой изобретательности — остроумная конструкция безгвоздевых тесовых крыш на кокорах и слегах. А резные наличники, балконы, крыльца, галерейки, причелины, смягчающие суровую архитектуру этих больших, просторных домов!

Тут же, рядом с крестьянскими домами, можно видеть и стародавнюю ветряную мельницу, и нехитрую, но надежную мельницу водяную, и амбары. Но, конечно, полную меру своего искусства деревенский строитель вкладывал в первую очередь в обработку зданий, связанных с церковной службой. Это не мудрено — в XVI–XVII веках крестьянская жизнь была вся пронизана религиозными суевериями, связана с необходимостью соблюдать множество церковных обрядов. Сама церковная служба на Руси была сложна и длилась долго. В храме сходились все вместе, миром, и ясно, что это «общественное здание» старались выделить из ряда обыкновенных сельских построек.

В Кижах собрано несколько замечательных северных деревянных церковок или часовен. Разумеется, вырванные из своего «контекста», из того первоначального окружения, какое избирали для них древние зодчие, эти шатровые часовни сильно проигрывают, не производят такого впечатления, как виденная нами с теплохода часовня деревни Корба, просящаяся на полотно вместе с окружающими ее елями. Но самый факт сбережения этих деревянных кижских «новоселов» — неоценимая заслуга организаторов заповедника.

Среди этих «новоселов» есть подлинный уникум: маленькая церковь Лазаря, перевезенная на остров Кижи из бывшего Муромского монастыря Пудожского района. Возраст этого деревянного здания шесть веков, и во всей нашей стране едва ли сыщется ему деревянный ровесник. Церковь Лазаря — типичное сооружение так называемого «клетского» типа, отличающегося от простых рубленых изб более крутой и высокой кровлей. В этом очень древнем, трогательном своей наивностью зданьице вдобавок сохранилось и все его внутреннее убранство. А ведь срублена церковь при Димитрии Донском!

Вокруг Кижей разбросано по островам немало деревень, где еще сохраняются исторические архитектурные памятники, что называется, прямо на корню. Буквально в трех-пяти-восьми километрах от Кижского погоста, в деревнях Васильеве, Воробьи, Подъельниках, на Волкострове и чуть подальше — в Типиницах, Усть-Яндоме и Яндомозере — можно видеть замечательные шатровые часовни XVII века, очень разнообразные по строительным приемам, очень редкостные и красивые.

Заонежье сохранило нам не только образцы народного