Губитель максаров - Николай Чадович

Грубо говоря, вся операция состояла из трех стадий. На первой, так сказать, предварительной, клинку необходимо было придать максимальную длину. На втором, основном, его лезвие до самой гарды погружалось в камень и в точности повторяло очертания круга, в который был заключен древний символ мщения, причем обязательно под прямым углом к поверхности стены. На заключительной стадии нужно было принять меры личной безопасности, а попросту – отскочить в сторону.

Самый последний знак – сложенная лодочкой ладонь – особого значения не имел, а был просто-напросто пожеланием удачи. Азд, которого Окш никогда не знал, посылал ему с того света свое благословение.

Одна проблема, похоже, отпала, но тут же возникла новая – предназначенная для клинка щель находилась так высоко, что добраться на нее можно было только с помощью приставной лестницы.

Окш осветил факелом все закоулки пещеры, но ничего такого, что бы содействовало решению этой задачи, не обнаружил. Скорее всего вскрытие тайника должно было происходить в присутствии могучего рудокопа, чье тело при необходимости могло заменить и подмости, и подъемный кран.

Окш уже собирался обрушить клинком часть потолка (затея, возможно, и плодотворная, но крайне рискованная), когда взгляд его упал на Рагну, все еще стоявшую на прежнем месте.

– Не окажешь ли ты мне одну услугу? – поинтересовался он примирительным тоном.

– Конечно! – с пафосом воскликнула девчонка. – А почему только одну? Да сколько угодно! Ведь я же безоружна, а у тебя в руках клинок! Отныне можешь распоряжаться мной, как своей рабыней!

– Только не надо обижаться. – Для пущей убедительности Окш вернул клинок в первоначальное состояние. – Я вовсе не собираюсь ограничивать твою свободу. Просто мне надо добраться до этих знаков. Придется встать тебе на плечи. Если ты не против, конечно.

– Да разве я могу перечить тебе, мой господин! – продолжала паясничать девчонка. – На все твоя воля! Хочешь, я стану для тебя подставкой! А хочешь, подстилкой!

– Думаю, до этого дело не дойдет. – Окш попытался обратить все в шутку. – У брата на сестру рука не поднимется, не говоря уже про все остальное…

– Почему? – воскликнула Рагна. – Кровосмесительство – любимая забава максаров! Ты разве не знал?

– Давай отложим этот разговор до лучших времен. – Окш нахмурился. – Если ты взялась помогать мне, то помогай до конца. Чем раньше мы покончим с этим делом, тем скорее выберемся наружу. Сама же говорила, что тебе здесь не нравится.

– К чему тратить время на болтовню? Ты похож сейчас на удава, уговаривающего мышку совершить веселенькую прогулку по его пищеводу. Максары гордые существа, но и они подчиняются силе.

Рагна повернулась к Окшу спиной и присела, а когда тот, держа в одной руке факел, а в другой клинок, взгромоздился на ее хрупкие плечи, легко выпрямилась. Чему-чему, а силе максаров мог позавидовать даже вьючный верблюд.

Сразу выяснилось, что сохранять равновесие, если обе твои руки заняты, весьма непросто, и Окш отдал факел Рагне. Клинок вошел в камень так же легко, как раскаленная игла в кусок масла. Стараясь держать его перпендикулярно стене, Окш описал идеально ровную окружность и, прежде чем замкнуть ее, предупредил Рагну:

– Как только я спрыгну вниз, бросайся в сторону. Иначе мы рискуем задержаться здесь куда дольше, чем рассчитывали.

– А на сколько примерно? – Похоже, Рагна не поняла его мрачной шутки.

– До тех пор, пока любознательные потомки жестянщиков не откопают наши кости…

В следующее мгновение над самым его ухом раздался звук, который могут производить одни лишь вырвавшиеся на свободу стихийные силы. Нечто похожее, только с гораздо большего расстояния, Окш уже слышал однажды, когда оползень унес в овраг половину поселка, где он жил в раннем детстве на попечении приемных родителей.

Окш не спрыгнул, а слетел с плеч Рагны. Факел погас, и в наступившем мраке нельзя было видеть, как неохватная каменная колонна, вырезанная клинком из монолитной стены, под косым углом вонзилась в пол пещеры и развалилась на несколько частей.

Не дожидаясь, пока поднятая этим катаклизмом пыль уляжется, Окш отыскал новый факел и после непродолжительной, но упорной борьбы заставил его воспламениться.

Первое, что привлекло его внимание, был массивный стеклянный шар, лежавший поверх груды каменных обломков. От множества мелких трещин его поверхность стала матовой, что не позволяло разглядеть предмет, заключенный в толще стекла.

Окш осторожно тронул шар клинком, и тот с хрустальным звоном распался на тысячи осколков. То, что несомненно являлось завещанием Азда, представляло собой увесистую стопку тонких серебряных пластинок, испещренных мельчайшими значками, видимыми только под увеличительным стеклом.

Конечно, при тусклом свете факела такой текст не смог бы прочесть даже зоркий Окш, однако, без всякого сомнения, это был не древний алфавит, понятный лишь немногим, а современная письменность, кое-где перемежающаяся схемами и математическими расчетами.

На мгновение Окша охватило нечто вроде ужаса. Сколько усилий понадобилось, чтобы эти черточки, крючки и загогулинки превратились во всесокрушающее оружие, способное погубить тех, кто до этого не поднимал руку разве что на богов! Да и вообще, возможно ли такое? Чтобы стать гравером, он сначала учился затачивать инструмент, а перед тем, как испечь первый пирог, долго овладевал искусством просеивания муки. Здесь же придется начинать не с азов, а с самых вершин, да еще одному, без учителей и советчиков.

Впрочем, идти на попятную было уже поздно. Если все эти разговоры насчет того, что он – орудие рока, имеют под собой какое-то основание, то сопротивляться не стоит. По крайней мере сейчас. Нож, во время удара пытающийся вывернуться из рук хозяина, скорее всего сломается.

Теперь, когда дело, ради которого он пришел сюда, было сделано, появилась возможность заняться и другими, менее важными вопросами. Молчание Рагны уже давно беспокоило Окша, и, подняв факел повыше, он внимательно оглядел пещеру, чей вид разительно изменился буквально за несколько мгновений.

Девчонка находилась не так уж и далеко от него, однако разделявшее их пространство было целиком заполнено увесистыми каменными глыбами, каждую из которых могла стронуть с места только конная упряжка или мощный самоход. Что ни говори, а саркофаг Рагне достался поистине царский. Наружу торчали лишь ее ноги, и обе они скребли пол носками изящных сапожек.

Над этой ситуацией надо было подумать. Максар, конечно, не жестянщик, которого и черствой буханкой можно оглушить. Но даже их хваленая живучесть должна иметь пределы. Ну, допустим, он разгребет этот завал, хотя одним только небесам известно, с какой стороны к нему подступиться. А что дальше? Тащить изувеченное тело по узкой скалистой тропе наверх? Тогда серебряные листы с письменами придется оставить здесь. Вызвать подмогу? А кого? Трусоватого кабатчика? Одышливого старосту?

Нельзя сказать, чтобы Окш не ощущал к Рагне никакой жалости, однако досада на ее нерасторопность была куда сильнее. Сама виновата! Не языком надо было молоть, а делать, что тебе говорят.