Фатальное колесо. На все четыре стороны - Виктор Сиголаев

– А где, хочется мне знать, находится это самое «следует»? – заинтересовался я, демонстрируя присутствующим свои эксклюзивные способности по сковыриванию ботинок с ног без развязывания шнурков и, между прочим, без использования рук. – Это ты, мама, сейчас не на КГБ ли, часом, намекаешь?

– Я что тебе сказала? – Мама грозно зашевелила насупленными бровями, а в голос запустила максимум строгих обертонов. – Хватит шлепать языком своим! Говоришь ему, все без толку! Ирочка, хоть вы скажите ему.

– Да, Виктор… Э… Шлепать – это нехорошо. – Ирина делает мраморное лицо. – Не надо бы тебе шутки шутить с этой организацией. А ну как возьмут на учет, ходи потом под колпаком всю жизнь. Говорят, у них… свои уши в каждой стенке.

Мама непроизвольно оглянулась на новенькие стеновые панели в прихожей.

– Василий! А ну марш в спальню! И чтобы я тебя там не слышала.

– Ну ма-а-ам…

– Кому сказала? Ирочка, проходите на кухню. Витя! Опять ботинки разбросал? Трудно на полочку?

– Не трудно мне. Проти-ивно.

– Я тебе сейчас дам «противно». Все! Я двери на кухню закрываю, мы с Ириной чай пьем. Чтобы ни звука от вас не было. Услышу – прибью всех! Присаживайтесь, Ирочка…

Значит, можно собирать манатки на выезд.

Все нужные манипуляции с моей мамочкой Ирина произведет на высшем уровне, нет никаких сомнений. Я даже знаю, с чего эта лиса начнет умасливать обстановку. Естественно, с квартирных восторгов! Беспроигрышный вариант.

Квартира – это святое. Мне иногда казалось, что наша хрущевка даже считается полноправным членом нашей семьи, никак не меньше. По крайней мере, если квартира набивала мне очередную шишку, ибо не в состоянии я был уместить свою детскую неуемную энергию в этих микроскопических жилых площадях, квартиру никто не наказывал. А вот если я, к примеру, расклеивал на обоях фотографии артистов и другие вырезки из «Советского экрана», наказание за порчу священных стен следовало незамедлительно.

Вот и задумаешься – кто здесь кому дороже?

– Витя! Собирай чемодан! – донеслось из кухни.

Уже? Быстро же они справились. Ирина, наверное, времени терять не хочет. Или на рекорд идет?

– Зачем чемодан? Я уезжаю на день всего-о!

– Кому сказала?

– Да не хочу я этот ящик! Сумку вон возьму бабушкину. Почтальоновскую.

– Я кому… Что, Ирина? А? А… Витя! Сумка так сумка, возьми в кладовке в коридоре. Только не вываливай там все наружу, как доставать будешь!

Зачем же так орать через всю комнату? Нравится соседей наших любознательных развлекать? Сумку вообще-то я из кладовки еще вчера вечером достал. И, кстати, нужными тряпками, «мыльно-рыльными» и парой тапок она уже давно набита. Тоже вчера, между прочим…

– Хорошо, мамочка! – Очередной акустический месседж полетел на кухню, отталкиваясь по дороге своими звуковыми волнами от коварных квартирных углов. – Ничего не вывалю-у-у!

– Что же ты кричишь как умалишенный? – Мама возникла в дверях комнаты. За ее спиной маячила Ирина, лицо которой уже далеко не мраморное, так как его заметно корежило от гомерических позывов. Все ей хиханьки да хаханьки.

– Будешь в лагере – воду из-под крана не пей, у них есть кипяченая. Без шапки на улицу не выходи, в горах воздух морозный, на шнурки завязывай не на затылке, а под подбородком! Окно ночью не открывай, как бы жарко в номере ни было. Перед едой чтобы…

Ну, пошло-поехало.

Полезные, конечно, предписания, только слышано все это переслышано сотни тысяч раз, наизусть помню.

А почему, кстати, «в горах»? Куда на этот раз меня «залегендировало» непредсказуемое начальство? Надеюсь, не в зону хребтов Колымского нагорья? Хотелось бы чуток поближе. А еще… хотелось бы просто элементарно знать заранее, куда же меня очередной раз забрасывает эта моя детско-спортивная шаловливая судьба? Чтобы, как минимум, планировать, чего врать родителям-то, ну и… ориентироваться во времени и пространстве. И если я, допустим, все же якобы окажусь «в горах», то каким вообще боком здесь обещанная шахматная спартакиада? Я чего-то не знаю о шахматах? Вообще вы оценили, как много вопросов возникает абсолютно на ровном месте? А ведь маму так просто на мякине не проведешь. Здесь фантазировать надо со знанием дела…

– …Не вздумай даже в руки брать! – Это мама закончила все-таки свой инструктаж. – Ты меня понял?

Это она о спичках.

Противопожарная часть инструктажа всегда в конце, чтобы запоминалось лучше, как завещал великий Штирлиц.

– Понял, мама, – продемонстрировал я несвойственную покладистость и тут же все испортил, – даже курить не буду…

– Что?!

– Все-все, шутка юмора. Глупая и несмешная, признаю.

– Я тебе… покурю! Рот зашью суровыми нитками.

– Верю, мама. Вот сейчас верю. От души. Никаких сигарет. Даже по пьяни…

– Ирина! Да что же это такое? Ну вот вы видите?

– Не беспокойтесь, Людмила Леонидовна. Пройдет. Это переходный возраст.

– В восемь лет?

– У меня раннее развитие, мам, – заявил я примирительно, – акселерация. Видимо, это от правильного и сбалансированного питания. Яичница твоя выше всяких похвал!

– Как дала бы…

– Я, пожалуй, на улице подожду, – деликатно съехала Ирина. – Только смотрите, через час автобус от центра. Не стоит в последнюю минуту…

И только хвост лисий мелькнул в пространстве.

Психолог от бога. Знает про тягу моей мамочки к «ефрейторским зазорам» минут так в тридцать-сорок. Что любопытно, чем дальше конечная точка путешествия, тем массивнее у мамы временной зазор ожидания. Думаю, если мне когда-нибудь доведется выезжать от мамы во Владивосток, на вокзал меня выпрут суток за двое до отправления поезда. Объяснить сию пропорцию невозможно. По крайней мере, в нашем унылом трехмерном измерении.

– А чому́ Витьке опять можно не быть дома? А мне так нет?

Ну разве не прелесть?

Мой братик – просто лингвистическая кладезь. В переводе с жабье-завистливого на человеческий его вопрос означает следующее: «У меня, мамо, вызывает недоумение тот факт, что случаи странных ночевок кое-кого из нашей семьи вне стен родительского дома постепенно становятся подозрительно систематическими и, к моему великому сожалению, характеризуются возмутительной избирательностью по отношению именно к старшему сыну, а не, к примеру, ко мне, младшему и всеми любимому. Непорядок!»

Справедливости ради надо сказать, что в наблюдательности и своеобразной последовательности Василию не откажешь. Я сам удивляюсь, как это мама безропотно отпускает меня по достаточно сырым и надуманным предлогам. Раз за разом. Несмотря на то что навскидку уже три такие мои командировки совсем недавно заканчивались синяками и ушибами.