Внедрение - Евгений Анатольевич Аверин

мешает. За окном светлеет. Значит, девятый час.

— Ты что не на работе? Закончила уже?

— Ох, Маша. Закончишь тут. — Она глянула в сторону коридора, — как себя чувствуешь?

— Еще бы поспала. И поела. А потом опять поспала. Что там? — вижу, как мама настороженно поглядывает на занавеску.

— Вставай, увидишь.

На кухне послышалась возня.

— А кто у нас?

— На кухне Дмитрий Семенович. Чай тебе заваривает. А, вообщем, народу много.

Я отдернула занавеску. На дороге перед домом стояла знакомая черная «Волга». За ней белый «Рафик». Несколько человек прогуливались по улице. Увидев меня в окне, один что-то проговорил себе за пазуху.

— Еще милиция на «Жигулях» во дворе стоит, — сообщила мама, прислонясь к косяку.

— Давно? — задала я глупый вопрос.

— Как тебя принесли, так все и понаехали.

— Тебе же на работу?

— Какая тут работа. Сказали, что мои участки уже убрали.

Раздался деликатный стук в дверь.

— Это они из вежливости, — вздохнула мама, — всю ночь в коридоре на стуле сидели по очереди да ходят туда-сюда.

На кухне забубнили голоса. Я причесалась наскоро, натянула трико и сменила майку.

— Ты меня раздевала?

— Уж конечно. Они бы и раздели. Но всему есть границы. Нас посадят? — мама грустно улыбается.

— Мама, не бойся ничего. Живы будем — не помрем.

На кухне сидят Ренат Равильевич и папой Олега. Увидев меня, кэгэбешник вскочил, широко улыбаясь:

— Машенька, а мы тебя ждем тут, с утра пораньше.

— Ренат Равильевич, мы же с вами договаривались. Все — лично между нами, — понимаю, что он прав. И ругаться не надо, но за маму надо высказать.

— Ну, Маша, по-другому нельзя, — разводит он руками, — тебе доктор трав заварил.

Я падаю на табуретку. В кружке темно-янтарная жидкость, пар уже почти не идет. Ладони греются о фарфоровые бока. Вкусно. С медом.

— Там еще лимонник, с Дальнего Востока привезли, — поясняет Дмитрий Семенович, сейчас быстро взбодришься.

Я выпиваю все. Мне накладывают овсяной каши с изюмом и курагой.

— Это тоже я варил, по своему рецепту.

— Вкусно получилось. Чай этот еще есть?

Выдержка хорошая у Рената Равильевича. Дал доесть кашу. Когда начала пить порцию лечебного отвара, они переглянулись.

— Если, что, я в машине, — сказал Дмитрий Семенович и вышел.

Я не стала напускать важности. И так мой компаньон весь извелся.

— Пока пью, послушайте мои мысли. Предвижу вопрос «Что это было?», отвечу кратко. — Лекции деда Егора пересказывать не к чему. — Мир вокруг нас устроен более сложно, чем мы видим.

— Я уже понял, — хмыкает собеседник.

— В пространстве имеются естественные норы, которых не видны. Но при определенных обстоятельствах их можно использовать. Виды таких ходов разные. Естьеще и во времени, есть в другие миры. Хотя они, эти миры, все тут, на Земле. Проблема в том, что подстроить себя и место под нужные характеристики. А это доступно не каждому. Есть люди, которые сами по себе могут изменять свойства, сами могут пробить туннель в нужное место. Но таких природных даров единицы. Да и то, надо долго тренироваться. Можно воспользоваться приспособлениями для достижения эффекта. Магия — понятие для обычного человека. Но потому и магия, что человек — обычный. Для необычного — реальность и навыки. Но чтобы таким стать, надо направленно и упорно работать.

— Но все же возможно?

— Возможно. Но выйти за рамки обычности очень накладно энергетически. Дорого дается.

— Если бы ты меня не предупредила, отвезли бы в больницу. Тяжело было?

— Как видите. Дня два еще отходить. И это не самый сложный проход. Даже вовсе простой.

— А были и сложные?

— Давайте по конкретному случаю.

— Ладно. Только я все равно мало что понял. То есть, это использование определенных свойств мира, вроде физических законов. Только еще не открытые?

— Примерно. Только с одной большой поправкой. При изменении состояния и сознания человека законы тоже меняются. Переходишь на другой уровень, получаешь другие условия. Для людей в обычном состоянии это невидимо и неуправляемо.

— Ага, то есть, попасть туда они все же могут.

— Не везде, но могут. Есть такие места, где ворота открываются. Но неизвестно, куда ведет нора, поэтому неуправляемое путешествие может закончиться очень печально.

— Ты сказала, состояние, — быстро уловил он смысл, — значит, необязательно быть не от мира сего? Можно в состояние войти, а потом выйти?

— Именно так. И вновь большая поправка. Чем более неестественно для человека новое состояние, тем больше нужно усилий и приспособлений для его удержания.

— Это знаки на стене кошачьей мочой и железами?

— Успели анализ сделать?

— Чего только не сделаешь, когда на ржавый гвоздь одним местом посадят. Извини, вырвалось.

— Знаки — это вроде прицельного приспособления и скважины. Сами по себе они ничего не сделают. И в скважину надо энергетический ключ направить. А вот состояния можно добиться искусственно. Всегда использовали разные травы и грибы.

— Значит, и фармацевтические препараты?

— Да. Но они действуют грубее, хоть и сильнее. Поэтому последствия для человека намного плачевнее. Я к тому, что ваш шпион не подготовлен естественным образом, по моему мнению. Для этого некоторым и жизни не хватит. Да и не пойдет особый человек на это. Я поговорила с местными. Он был не в себе, еле держался.

— И я поговорил. Добрался он до Мышкина. Это точно. Сейчас основные силы там. Городишко маленький, ищем.

— Его хватит, пока препараты действуют. А там либо новые стимуляторы, которых тоже ненадолго хватит, либо жесткий отходняк вплоть до смерти. Не хочется так говорить, но я так чувствую.

— Не мог он уйти за эти уже пять дней?

— Думаю, дня три в лежку будет. Если жив еще.

— Значит, его встречают.

— Не думаю. При таком уровне просто воспользоваться туннелем — уже чудо. А знать, куда тебя вынесет, можно только предположительно. Не встречают, но будут искать.

— Ты сможешь сейчас с нами поехать?

— А куда деваться, раз обещала, — после чая, действительно, полегчало, — но сначала успокойте маму.

Пока компаньон объяснял родительнице мою необходимость для графической экспертизы непонятных знаков, я собралась.

— Маша, возьми бутербродов, — провожает мама.

— Не беспокойтесь, мы взяли и поесть, и попить, — ответил за меня Ренат Равильевич и буркнул что-то в рацию.

Мы несемся по зимней дороге. За нашей «Волгой» еще две машины. Мелькают забытые стога в поле, темная зелень елок на черном фоне осинника. Поехали через Углич. Говорят, так надежней. За два часа добрались до Мышкина. Старинный тихий городок. Пара пятиэтажек, как местная гордость.

Остановились на окраине. Подъехали две местные машины. Все кэгэбешники удалились на совещание. Целая толпа получилась. Значит, ситуация неординарная, раз так в открытую собрались. Действительно, Ренат Равильевич залез