Библия языка телодвижений - Десмонд Моррис

В-третьих, священнослужители используют стремление людей к сотрудничеству. Когда наши далёкие предки сделались охотниками, они были вынуждены доверять друг другу в куда большей степени, нежели раньше. Вождь должен был полагаться на соплеменников и рассчитывать уже не на пассивное подчинение, но на активное сотрудничество. Однако если позволить им проявлять инициативу, есть опасность, что охотники перестанут слепо и безоговорочно подчиняться вождю или племени. Разумное сотрудничество, в котором отчаянно нуждались группы охотников, могло легко обернуться потерей столь же необходимой сплочённости. Как вождь может требовать одновременно слепой веры и призывать к разумному сотрудничеству? Очень просто: следует придумать сверхвождя, бога, благодаря которому группа сплотится ради единой цели, и в то же время позволить членам группы разумно сотрудничать друг с другом.

Таковы три фактора, без которых священнослужители не смогли бы столь успешно рекламировать своих богов и Религиозные Действия: стремление человека защититься от угрозы смерти; стремление обрести сверхродителя; стремление обрести сверхвождя. Бог, обещающий жизнь после смерти в ином мире, защищающий «детей» независимо от их возраста, предлагающий послужить великому делу и сплачивающий людей воедино, автоматически вызывает у них позитивную реакцию.

От жрецов и священников требуется обеспечить верующих впечатляющими обрядами. Почти во всех религиях есть церемониалы, в ходе которых почитатели данного божества могут насладиться участием в сложной групповой деятельности. Сила и власть бога проявляются в том, что он может доминировать и командовать, подчиняя себе огромные толпы людей; в то же самое время усиливается и взаимная связь между верующими. Поскольку боги являются сверхродителями и сверхвождями, они обитают в просторных домах, где «встречаются» со своими почитателями. Если бы инопланетяне, не знающие ничего о нашей цивилизации, пролетели на космических кораблях над земными поселениями, они моментально заметили бы, что во многих деревнях и городах одно или два здания выделяются своими размерами. Возвышаясь над остальными домами, эти огромные строения явно служат пристанищами каким-то гигантам, чей рост во много раз превышает рост среднего землянина. Дома богов — храмы, мечети, церкви и соборы — рассчитаны словно на великанов, и инопланетяне сильно удивились бы, узнав, что великаны эти никогда не бывают дома. Их последователи то и дело навещают их и поклоняются им, но сами гиганты остаются невидимы. Только их крики разносятся повсюду — или же это звонят в колокола? Человек — существо, гораздое на выдумки.

Как мы помогаем другим за свой счёт

Альтруизм можно определить, как стремление совершить бескорыстное действие. В качестве элемента поведения это действие должно отвечать двум условиям: оно совершается во благо кого-то и ставит благодетеля в невыгодное положение. Иначе говоря, это не просто помощь другому человеку — это помощь, оказанная за свой счёт.

Простое определение маскирует сложную биологическую проблему. Если я помогаю вам, вредя себе, следовательно, я увеличиваю ваши шансы на успех в сравнении с моими. С точки зрения эволюции это означает, что ваше потомство (или потенциальное потомство) имеет больше шансов на выживание, чем моё. Если я повёл себя альтруистично, ваша генетическая линия сохранится с большей вероятностью, чем моя. С течением времени мои неэгоистические гены исчезнут, а ваши эгоистические сохранятся. Потому с эволюционных позиций альтруизм как способ поведения не слишком конкурентоспособен.

Между тем люди являются потомками животных, которые выиграли тяжелейшую эволюционную битву за выживание, иными словами, мы не можем быть генетически запрограммированы на Альтруистическое Поведение.

Теория эволюции предполагает, что наши предки, как и все остальные животные, действовали эгоистически, даже если со стороны могло показаться, что они приносят себя в жертву и занимаются благотворительностью.

Это биологический, эволюционный аргумент, и по-своему он абсолютно убедителен, однако «лучшие моменты» истории человечества он не объясняет. Когда человек видит горящий дом, в котором осталась его маленькая дочь, его старый друг, незнакомец или даже орущий котёнок, он может, не колеблясь ни секунды, ринуться в пылающее здание, рискуя получить сильнейшие ожоги и никого при этом не спасти. Можно ли действия такого рода описать как эгоистические? На самом деле — да, но для этого потребуется дать новое определение слова «эго» — «я».

Думая о своём «эго», мы чаще всего связываем его с собственным телом, каким оно является на данный момент. Однако с биологической точки зрения правильнее считать это тело лишь временным хранилищем, подлежащим уничтожению контейнером, в котором содержатся наши гены. Эти гены — генетический материал, унаследованный нами от родителей и подлежащий передаче нашим детям, — в каком-то смысле бессмертны. Наши тела — не более чем транспорт для генов, которые через них передают себя из поколения в поколение. Именно гены, не люди, являются основными единицами эволюции. Мы — всего лишь охранники генов, защищающие их от уничтожения всеми доступными средствами в течение наших коротких жизней.

Религия учит, что у человека есть бессмертная душа, которая покидает тело в момент смерти и улетает на небо (а то и в ад). Более удобно изобразить душу мужчины в виде спермы, а душу женщины — в виде яйцеклетки, и считать, что они покидают тело не в момент смерти, а в момент спаривания. Развивая эту мысль, можно прийти, разумеется, и к понятию «жизнь после смерти», которая случается не в каком-то мистическом «ином мире», но прямо здесь, на небесах или в аду яслей и игровой площадки, где наши гены продолжают бесконечное путешествие по туннелю времени, перебравшись в новые контейнеры плоти, которые мы зовём детьми.

Отсюда следует, что с точки зрения генетики наши дети — это мы или скорее половина нас, поскольку наш партнёр передаёт каждому ребёнку половину его генов. Тогда получается, что наша любовь к детям и на первый взгляд бескорыстная родительская забота на деле — не что иное, как забота генов о самих себе. Человек, рискующий собой ради спасения дочери, в реальности спасает собственные гены в новом телесном контейнере. Оберегая свои гены, он поступает с точки зрения биологии не альтруистично, а эгоистично.

Предположим, однако, что человек прыгает в огонь, чтобы попытаться спасти не свою дочь, а дочь старого друга. Можно ли этот поступок назвать эгоистичным? Ответ на этот вопрос следует искать в эпохе, когда появились первые люди. Миллион лет назад человек был всего лишь членом племени, маленькой группы, где все знали друг друга и были генетически связаны друг с другом. Спаривание с членами других племён, конечно, случалось, однако с большой вероятностью каждый член твоего племени приходился вам родственником, пусть даже и дальним. Соответственно, когда дело касалось членов племени, без альтруизма было не обойтись. Речь шла о спасении копии ваших генов, и хотя вы отзывались на их крик о помощи с меньшим энтузиазмом, чем если бы в беду попали ваши дети, тем не менее, вы спасали их опять-таки из генетического эгоизма.