Первые бои добровольческой армии - Сергей Владимирович Волков

гранат и рвущихся в воздухе шрапнелей. Кто хоть один лишь раз такое наступление вел, тот знает хорошо, отлично знает все напряжение бойца, его отвагу, смелость и храбрость беззаветную, которую иметь он должен.

Бой шел весь день. Темнеть уже начинало. Кто ранен был из партизан – давно «прикрытием» к орудию, снаряды расстрелявшему все, ушли назад. Оставшиеся партизаны цепочкой редкой продолжали наступление и шли вперед… вперед… Вдруг – «Строй каре! Атака кавалерии!» – раздались грозные командные слова. Замолкли сразу чернецовцы, в каре построились внезапно, быстро. Как еж, штыками ощетинились и… з а м е р л и. Все ждут…

Донские казаки-фронтовики, забывши Бога и старые дедовские заветы, в атаку конным строем, лавой на партизан пошли. А кто же были эти партизаны? Казачата, почти что дети: кадеты, гимназисты и юнкеров немного с офицерами.

И страшно… страшно стало… – с трудом сказал рассказчик и продолжал: – А вдруг они не выдержат и, не приняв атаки, дрогнут, и чернецовцы в страхе побегут? Тогда под штыками своих же казаков-донцов погибнут все.

– Не бойся! Залпами… по… кавалерии! – команда снова раздалась Чернецова.

Хоть неспокойно, но терпеливо «команду исполнительную» ждали партизаны. А конница все ближе… ближе… Та конница, чьи деды, прадеды давно уж, много-много лет тому назад, прославились атаками в походах и боях. В бою с татарами на Куликовом поле. Под городом Азовом при взятии его от турок, и не раз один. В походе через Альпы с генералиссимусом Суворовым, непобедимым полководцем. В войне Отечественной, когда «вихрь-Атаман» граф Платов командовал донцами, сражаясь с французами, с Наполеоном. В Освободительной войне, когда от турок «братушек» наших защищали.

И вот настало время, когда потомки той конницы, лихой и знаменитой, как вихрь иль ураган, неслись в атаке лавой на малых казачат. Хотели смять, разбить их каре и шашками кривыми, острыми всех уничтожить, всех порубить. А в это время партизаны, услышав резкую команду «Пли!», так дружно залпом грянули, как будто выстрелил один.

Была команда снова: «Залпом… пли!» И снова стреляли партизаны метко, как один, атаку отбивая конницы казачьей. Залп следовал за залпом, беспрерывно, по команде. И вдруг казачья конница остановилась, не выдержавши залпов партизан. И, круто повернув коней назад, отхлынули фронтовики. А чернецовцы снова наступление продолжали и конных казаков еще атаки две отбили. Почти совсем стемнело. Бой продолжался. У партизан патронов уже мало. Что ж делать дальше?

– Беречь патроны! Не стрелять! – приказ вдруг строгий отдал командир.

А казаки, поняв, что конными атаками не взять им партизан, решились на обман и Чернецову предложили вступить в переговоры. Поверив в искренность коварного врага, учтя создавшуюся обстановку (без патронов ночью бой вести, а неприятель – опытные в боях казаки), желая также партизан, еще оставшихся в живых, спасти от верной смерти, решился он – и предложенье это принял. Во время же переговоров, почти что незаметно, постепенно фронтовики всех окружили партизан. И… сразу бросившись на них, пленили.

И говорили, удивляясь, казаки:

– Так вот какие чернецовцы храбрые, лихие! Все наши конные атаки вы отбили, тогда как даже немцы часто нам сдавались в плен, атак не принимая наших.

Так был пленен обманом наш храбрый командир Василий Чернецов, по батюшке Михайлович. И дали казаки ему коня, – так как при первой же еще атаке конницы он пулею ружейной в ногу ранен был. Обезоружили всех пленных и повели их в большевистский штаб на станцию Глубокую.

В пути вдруг партизаны, когда приблизились к железной дороге, увидели на станцию Глубокую из Каменска идущий бронепоезд. И Чернецов, решив, что это «наши – Лазарева партизаны», что это помощь нам, вдруг закричал: «Ура! Наша берет!» И шашку выхватить хотел у верхового казака, соседа. Но… не успел… и… безоружный, на коне он им зарублен был.

(Зарубил его артиллерист – подхорунжий 6-й Донской казачьей батареи (не армейской, а гвардейской) Подтелков.) Воспользовавшись же этой суматохой, все разбежались партизаны. Фронтовики, содеяв каиново дело, не собирали и не ловили больше партизан.

Январь двадцать девятый был (стиль старый), когда герой прорыва Луцкого, «наш Каледин», любимый атаман, спасая Дон и казаков, предупреждая о гибели казачества возможной, неизбежной… вдруг в грудь свою из револьвера выстрелил и сам себя убил.

И дружно отозвалися донцы на этот выстрел роковой, тревожный и собирались защищать они Новочеркасск. Но… было уже поздно, потому что казаки мятежные и с ними войск немалое число, «товарищей-большевиков», все приближались к городу. И был февраль двенадцатый, когда без боя они его заняли.

Жестокая расправа началась сейчас же. Бессудные расстрелы всех раненых, оставшихся в госпиталях. Аресты офицеров и их расстрелы там же, на дому. Расстрелян был и генерал Назаров, последний атаман, и с ним одновременно еще шесть человек (генерал-майор Усачев, войсковой старшина Волошин, генерал-майор Исаев, генерал-майор Груднев, подпоручик Рот; фамилии седьмого, к сожалению, я не знаю).

А города защитники – одни ушли в донские степи, а партизаны-чернецовцы, оставив город еще раньше, ушли с Добровольческой армией в поход Кубанский первый. И вел их генерал Корнилов Лавр. Герой был, храбрый, легендарный генерал, любимый всеми верными России.

Из нас никто не знал, что думал он. Что добровольцев всех и нас ждало? Быть может, у него была надежда, что казаки восстанут скоро, поняв и разобрав обман весь большевизма? Куда он вел нас? На срок какой? Никто его не спрашивал! Все шли за ним сознательно и добровольно туда, куда вел нас герой любимый. Хотя он и убит в бою осколками снаряда орудийного, но память о нем осталась вечно, навсегда в сердцах народа русского. И после смерти генерала – поход все продолжался… С боями, беспрерывно, шли днем и ночью по Кубани и на подводах раненых везли с собою.

Ни фронта не было у нас, ни тыла. Сражались со врагом мы, который был везде, кругом… Ряды редели постепенно от потерь в боях. Все меньше, меньше становилось нас… «Вперед! Россия ждет нас…» – пели добровольцы и часто, без патронов, с песней умирали. «И Бог и Правда с нами. Воскреснут вновь Дон и Россия. В любви жить будут казаки и весь народ». Так думали все партизаны, несметные врага отряды разбивая. И… шли вперед, вперед… Вдруг, неожиданно совсем для нас, обратно повернули все назад, узнав о казаков восстанье на Дону.

Пришли в Новочеркасск. Но многие из чернецовцев-партизан, за Родину погибших с честью, уже не вернулись назад. Вдали от Дона, на Кубани, лежат их кости. И часто ветерок колышет там цветочки полевые на их сокрытых от