Грааль никому не служит - Андрей Басирин

Гибель бакена здорово помешала рунархам. Пока друзья автоматов сообразили, что дальше придётся сражаться самим, прошло несколько секунд. Мне этого хватило, чтобы первым вырваться к узлу. Линкоры мятежников отстали совсем чуть-чуть, но и это сыграло мне на руку. Силовые поля гигантов прикрыли меня, когда я пересекал гибельную зону.

Моё сознание сжалось в точку, а затем Вселенная сдвинулась так, чтобы эта точка оказалась на новом месте.

Я всё-таки выкинул в реку свой чёрный камень. Лангедок уходил в прошлое.

Над головой оглушительно орали попугаи. Что-то они там опять не поделили, терапевты хреновы… Солнце с любопытством подглядывало за мной сквозь перистую листву пальм. Колеблющиеся тени прыгали по страницам книги, не давая сосредоточиться. Я нашарил на столике (бамбук, ручная работа) бокал с коктейлем (малибу, только натуральные продукты) и сделал глоток.

Шла третья неделя моего лечения. Сны о Лангедоке потеряли остроту; боль сменилась пронзительной печалью, а затем – осознанием того, что я жив. Жив вопреки всему. Робкий цветок на краю закопчённого ущелья, оскаленная собачья морда, последнее объятие изгоев у алтаря охоты – всё это заставило меня по-новому взглянуть на мир.

Человек хрупок. Да, мы можем быть сильны и выносливы, но хрупкости в нас больше. Я знаю это, и оттого ценю дар жизни сильнее, чем раньше.

Мелодично застучали плашки моста над крохотной речкой. Кто-то идёт меня проведать. Скорее всего, это мой врач – полковник Антуан Клавье. Старина Клавье – увалень с добродушным неправильным лицом и седыми висками. Отчего-то его очень любят женщины. А их на линкоре «Император Солнечной» хватает. Из двух с половиной тысяч человек экипажа – почти четыре сотни.

Я передвинулся так, чтобы солнце не светило в глаза. Цветочные ароматы наполняли воздух, но духоты, обычной для оранжерей, не было. Столик располагался в так называемом «климатическом пятне повышенной комфортности». «Императора Солнечной» построили за полгода до моего побега с Лангедока. Инженеры постарались на славу; многое из того, что являлось для экипажа линкора обыденностью, я воспринимал как чудо.

Взять, например, зал психологической разгрузки, где я сейчас пью коктейль. Он с лёгкостью трансформируется в кусочек одного из сорока восьми пейзажей, занесённых в память сервис-процессора. Учёным удалось открыть секрет протеев, позволяющий в небольшом объёме умещать огромные пространства.

Пятое измерение, господа, пятое измерение.

Больше всего меня поражают две вещи. Первая: пространство зала индивидуально. Кроме меня здесь отдыхает тридцать семь человек, но мы не мешаем друг другу. У каждого свой мир. Вторая – этот зал называется иллюзисом. Неужели семнадцать лет назад я предугадал будущее?

– Приветствую, мой друг, – ещё издали машет мне полковник. Машу в ответ. Полный доступ к иллюзисам на борту «Императора» имеют всего четверо. Антуан, корабельный психолог, – один из них. Он немного старомоден, и это подкупает. А ещё – он срединник, как и я.

– Ну-с, что новенького? – подходит к столику господин Клавье. Его взгляд падает на раскрытые страницы: – Разрешите полюбопытствовать?

Молча пододвигаю к нему книгу. Антуан перелистывает её, а я наблюдаю за ним из-под полуопущенных ресниц.

– О, да это мой соотечественник. Ещё и тёзка. – Его брови удивлённо поднимаются. – С чего бы вас потянуло на классику?

– Так… Мне взбрело в голову поискать истории, которые Дэн рассказывал своей спутнице.

– И как успехи?

– Вполне. «Чайка по имени Джонатан Ливингстон» показалась мне морализаторской. Зато вот это… – киваю на книгу в его руках, – меня поразило. Признайтесь, это была ваша идея?

Антуан усаживается напротив. Смотрит с иронией и лёгкой грустью:

– Эх, Андрей… Всюду-то вы подозреваете заговоры. Лучше расскажите, что вас зацепило в этой книге. Поверьте, мне действительно интересно.

– Ребёнок… – я немного смущаюсь. – Ну, маленький принц… Он мыслит как срединник. Понимаете?.. А ещё – летчик не мог его спасти. Вернее, мог – но как барашка. Или розу под колпаком. Мы и в самом деле отвечаем за тех, кто нас приручил.

Клавье выслушивает мой сумбурный ответ с улыбкой. Кому ещё понять меня, как не срединнику?

– Да, интересная идея. – На лицо его набегает тень: – Андрей, у меня плохие новости для вас.

– Списать хотите? – Эта мысль заставляет сердце сжаться. Неужели они заберут протея? – Я вполне здоров. Я могу делать свою работу.

– Неправда. На террор-акции вас посылать нельзя. В тыл врага – тоже. Лангедок сломал вас, Андрей. Как разведчик и как солдат вы гроша ломаного не стоите. – Он соединил пальцы перед лицом. Задумчиво продолжил: – Вы знаете, что Рыбаков умер?

– Убит?

– Нет, умер своей смертью. Удивительно, что он столько продержался… Знаете, с его сердцем жить так долго – это чудо. Когда пришло сообщение, что вы спаслись с Лангедока, отправил меня сюда. На следующий день его не стало. Я должен объяснить вам некоторые вещи.

– Да он говорил о вас. Его аватара хотела, чтобы я с вами встретился.

– Откуда взялась аватара на «Погибельном Троне» – это отдельный вопрос. Она не зарегистрирована в эфиросети. Наши техники ищут передатчик, откуда она могла быть отправлена. Но сейчас разговор пойдёт не об этом.

– О чём же?

– О рунархе Лире. О философском круге и ваших пяти. Позволите, я тоже выпью?

Не дожидаясь разрешения, Клавье щёлкает пальцами, и на столике возникает бокал с двуцветным коктейлем. «Инь-ян». Сливочный ликёр и логрский бальзам. Антуан взбалтывает напиток и задумчиво наблюдает, как шоколадные и сливочные струи вновь собираются в древний философский символ.

– Мы навели справки о рунархе, которого зовут Лиром. А также о его подруге – Видящей Кассиндре.

– И?

– Это ученые. Предположительно социопсихологи. – Антуан делает маленький глоток из бокала. Дожидается, пока у рыбок инь-ян проступят пятнышки-глазки, и вновь отпивает. – Сфера приложения их сил, – продолжает он, – довольно необычна. Это построение новых общерунархских архетипов.

– Ого!

– Да-да. Не отыскание, а именно построение. В поисках вдохновения Лир и Видящая Кассиндра обратились к мифизике землян. Это было смелое решение. Я бы сказал, отчаянное: узнай мы, что происходит, рунархам бы не поздоровилось. Потому они так испугались, узнав о вашем появлении.

– Симба меня спас.

– Да. Он молодец, ваш протей… Штука в том, что Лиру и Кассиндре удалось задуманное. И даже больше. То, что они открыли, не было новым архетипом.

Антуан выдержал паузу. Я сидел спокойно, ничем не выдавая своего нетерпения, и доктор даже немного обиделся.