Ремесло Государя - О'Санчес

- Ладно, убедил. Огрехи были, но в целом - терпимо.

- Слуга империи!

- И совсем уж напоследок. Сударь Керси.

- Я, ваше высокопревосходительство.

- Рубака ты неплохой. А до воина тебе еще расти и расти. Я не говорю, как до маркиза Солнышка, но даже и как до нашего Медвежонка - очень долгий путь впереди у тебя. Никак с детством расстаться не можешь, весь дурью покрыт. Его Высочеству я лично изложу на сей счет.

Керси сокрушенно вздохнул, весь в розовых пятнах от скупой похвалы командующего.

- Совет закончен. Всем по местам, завтра выступаем в путь, согласно артикулу... Сыч!.. Отставить. Медвежонок!

- Тут он я, ваша светлость.

- Мальчишка отказался рубашек под свою руку принять, впрочем, как я и предполагал. Стало быть, придется Крикуна простить. Ты вот что... Не сочти за унижение, сходи да лично приведи его ко мне, по душам с ним поговорю. Постой! Присядь, подожди, прежде я государю итоги дня отпишу, а то потом такого нацарапаю ушибленными пальцами, что Его Величество подумает - спьяну, мол, писано. Он на эти дела очень уж строгий!

Длинный и острый визг караульного рога перерезал сонную артерию ночи: подъем! Впереди еще один день похода, западные земли надвигаются на маленькое войско герцога Когори Тумару медленно, однако неуклонно.

Ломнери Флан хорошо стрелял из лука, превосходно стрелял, пожалуй - ничуть не хуже Керси. Оба они сблизились в приятели за время похода, не упуская случая почесать языки, вспоминая придворную жизнь и общих знакомых, оба охотно становились в караульную пару, когда приходила их очередь держать охранительный дозор... Оба были молоды, храбры, оба страстные охотники до любовных приключений с придворными сударынями... С князем Докари Та Микол дружба, конечно же, получилась у Керси гораздо более крепкая и значимая , истинная, без теней, даже и сравнивать нечего, но... насчет дев и альковных радостей с ним не больно-то поговоришь: целомудрен чересчур, кроме его возлюбленной Уфани Гуппи нет никого в целом мире для юного князя... Однако, о чем еще думать в служебном походе, когда лишь небольшая часть души и разума задействована военною службою? А все остальное... ах.. пылает и воздыхает... и грезит... Ну, по правде сказать, есть в душе и еще один чуланчик тайный, который как раз и создан, чтобы укладывать в него все темное, что найдено будет за гвардейским десятником, рыцарем Ломнери Фланом... Его Высочество принц Токугари не без оснований считает сего рыцаря, гвардейца и аристократа, замешанным в историю с покушением на его Высочество! Рыцарю Керси поручено разведать истинное и отыскать виноватых.

Осенние росы тяжелы и обильны, как ни сторожись, как ни подтягивай повыше голенища сапог - вымокнут суконные портки по самую задницу. Кожаные штаны не промокают, однако, положенные в походе по артикулу, так уж они обрыдли, и днем и ночью, и на марше, и в карауле, что молодые люди пользуются каждой мелкой зацепкой, дабы облачиться по-придворному. Ждать неяркого солнышка и сухого поля нет возможности: в походе дворянин принадлежит себе только от побудки до завтрака, да и то, если не в карауле дежурит, все остальное время - служба. Хочешь развлечься стрельбою из лука, либо фехтованием - изволь не лениться. Керси и Ломнери стреляют по очереди, болтают о том о сем, время летит незаметно.

Истина трех кругов сама по себе никаких чудес не родит, она - как меч: в хороших руках - волшебство, а в плохих - тупая обуза. Поэтому Керси последовательно, разговор за разговором, беседу за беседой, проводит так, чтобы после каждой истина пополнялась еще одним кусочком, даже если кусочек сей - с соринку размером.

- Погоди, ты же сказал, что в Большом Дворцовом карауле стоял, как ты мог у нее ночевать? Завираешься, Ломни!

- Ничего не завираюсь. Это ты перепутал: я в предпредыдущую ночь там караульным железом тряс, луну пугал, а в ту - гм... Порадовался на размер души. Ну, что мне тебе, честное слово давать по такому поводу?

- Обычного слова вполне достаточно меж дворянами, и я тебе верю, ты прав: я сам перепутал рассказы. Как ты так ветер ловишь? Ты же чуть ли не стрелу на стрелу сажаешь, а ведь он порывами, не угадать?

- Того не ведаю, Керси... Как-то по наитию. Ну а ты-то сам, рыцарь-дикарь - точно так же одну в другую кладешь? Вот и ответь сам себе на свой вопрос.

- Да, и опять ты прав получаешься. Свои-то чудеса просты, а чужие - зело таинственны.

Ломнери Флан был чутьист и умен, он уловил вдруг в словах товарища что-то такое... от чего мурашки по коже... Словно за камнями во тьме цуцырь притаился... Ломнери еще раз попытался расцепить выстрелом ранее воткнутую в мишень стрелу, и опять у него не получилось, но не потому, что рука дрогнула, ни в коем случае нет, а потому, что даже самым метким стрелкам для подобного попадания надобно большое везение, ибо вертлявы хвосты оперенные, ибо еще в древних наставлениях по стрель...

- Ты к чему это сказал, Керси?

- Что именно?

- Ну, насчет чужих таинственных чудес.

Керси смущенно рассмеялся. Вот и пришел этот миг, которого пришлось так терпеливо дожидаться... Не то чтобы страшен сей долгожданный гость, тем более воину не пристало его бояться, да только жизнь в эти мгновения делает поворот и прежний ее кусочек никогда уже не вернется. Ломнери - блистательный дворянин и товарищ был не из худших... Однако, пора выходить из засады.

- Тебе княгиня Денарди давала некий порошочек?

- К... какой еще порошочек?

- Предполагаю - розоватый такой, магическую присыпочку? Каковую присыпочку-приправу очень и очень легко добавить, например, в сушеные церапки?.. Где-нибудь на птеровой охоте?

- К-какой еще охо... Ты... Вы, сударь, позволяете себе лишнее. И я не потерплю...

- Брось, Ломни, при чем тут лишнее? Здесь на долгие локти вокруг ни одного чужого уха. Ты дворянин и я дворянин - мы оба знаем, что такое честь воина. Неужели ты думаешь, что я бы поднял все эти вопросы в присутствии посторонних?

Ломнери Флан, тем временем, хотя бы внешне, уже оправился от потрясения, привычная наглость и уверенность в собственных силах вернулись к нему.

- Ах, честь? Добрый честный Керси! Мало того, что человек, именующий себя дворянином, взял на себя неприглядную роль соглядатая, так он еще предлагает оболганному им человеку признаться в подлых преступлениях? Даже презренный ростовщик, в сравнении с выбранным тобою, Керси, ремеслом...

Керси кротко улыбнулся и точно выбранным жестом прервал негодование своего собеседника. И Ломнери Флан охотно послушался, ибо ему очень нужно было передохнуть, преодолеть оглушенность и растерянность, собраться с мыслями, с силами...

- Ради богов, позволь, я перебью. Во-первых: неприглядную роль сбира поручил мне прямым приказом не кто иной, как его Высочество, наследник престола принц Токугари. Причем - во имя Империи! Высшая доблесть воина - такой приказ исполнить.