Мятежный «Сторожевой». Последний парад капитана 3-го ранга Саблина - Владимир Шигин

Разобравшись с офицерами и мичманами, Саблин, согласно своему плану, приступает к следующему пункту своего плана — к идеологической обработке старшин и матросов срочной службы. Не теряя времени, он сразу же отправился в кубрик № 1 к связистам, лояльности которых Саблин, как мы знаем, придавал особое значение. Там он выступил с еще одной недолгой речью, повторив вкратце уже сказанное им в кают-компании мичманов, также заверив слушателей, что командир разделяет его мысли. После этого Саблин потребовал от связистов качественного исполнения своих служебных обязанностей. Особых возражений не последовало, так как связисты так толком и не поняли, что хочет от них странный замполит.

Из показаний Саблина на допросе 8 января 1976 года: «После выступления в кают-компании по моему приказу в кубрике № 1 собраны радисты. Планируя захват корабля, я понимал, что основным звеном, которое обеспечит выполнение поставленных мною целей — обращение к Главнокомандующему, к советскому народу и т.д. — является радиосвязь. Без поддержки радистов захват корабля и все дальнейшие действия не имели смысла. Поэтому беседе с радистами я придавал особое значение. Около 22 часов 8 ноября 1976 года в кубрике № 1 было собрано 10—15 радистов. Отсутствовали только те радисты, которые несли вахту. Кто конкретно находился в кубрике № 1 во время моего выступления, я не запомнил.

Перед радистами я выступил с речью, аналогичной той, которую держал перед офицерами и мичманами в кают-компании мичманов, сократив ее только за счет более короткого изложения своей биографии. При этом выступлении своими тезисами, тетрадями с цитатами и листами с текстами радиограмм я не пользовался — говорил по памяти. Тем не менее все основные положения подготовленной ранее речи нашли свое отражение. Были заданы два вопроса: не будут ли расценены наши действия как нарушение воинской присяги и не будет ли нарушением радиообмена отправление радиограммы в адрес Главкома открытым текстом. На первый вопрос я ответил, что мы не изменники Родины, потому и не нарушаем воинской присяги, а на второй вопрос — мы не нарушаем установленный на флоте порядок радиообмена, так как радиограммы будут идти в зашифрованном виде. Выступление в кубрике № 1 перед радистами и ответы на вопросы на указанные вопросы заняли примерно 45 минут. .. .Я не цитировал классиков марксизма-ленинизма и не заготовил тексты радиограммы Главкому и радиограммы обращения “Всем! Всем! Всем!..” Все радисты проголосовали единогласно за мой план захвата корабля и дальнейшую программу действий».

Разумеется, что во время следствия выяснилось, что ни о каком единогласном одобрении, а тем более голосовании речи не было. На самом деле Саблин ограничился рассказом своей биографии, затем поведал о несправедливости в стране, о том, что он знает, как сделать все лучше, закончил же свою речь заявлением, что никому ничего не будет и бояться абсолютно нечего.

* * *

В это время во 2-м тамбуре, куда выходит люк поста РТС № 2, где был заперт капитан 2-го ранга Потульный, едва не начался настоящий бой. Матросы предприняли первую отчаянную попытку освободить своего командира.

Рассказывает вице-адмирал А.И. Корниенко: «Находясь изолированным в рубке, капитан 2-го ранга Потульный пытался освободиться, стучал в переборку, пытаясь уговорить Шейна выпустить его: “Скажи, Шейн, ты почему пошел на это? Ведь это преступление, Шейн...” Старшина 2-й статьи Поспелов и матрос Нобиев попытались освободить командира. Но вмешались трое пьяных мичманов, завязалась драка. Потульный остался взаперти».

На первом допросе 10 ноября 1975 года, проходившем в Риге, В.М. Саблин как мог пытался исказить суть произошедшего у поста № 2 события: «Когда вечером 8 ноября я закрыл командира в посту № 2, вызвал Шейна и предложил ему посмотреть за люком поста № 2, чтобы никто оттуда не выпустил командира, пока я проведу беседу с личным составом. Я знаю, что он находился на посту в то время, когда я проводил беседы...

Около 24 часов мне сообщили, что Копылов пытается пройти на бак мимо поста № 2. Шейн решил, что он хочет освободить командира. На замечание Шейна, что тут ходить нельзя, Копылов из-за самолюбия ответил что-то грубовато. Поэтому они подрались между собой. Потом я вызвал к себе Копылова и спросил, зачем же он дрался с Шейным. Копылов согласился, что ему ничего не объяснили».

Старшина команды радиометристов B.C. Копылов во время следствия дал совсем иную интерпретацию событий в тамбуре № 2: «Саблин и Шейн захватили корабль. Я хотел освободить командира Потульного (а вовсе не пытался пройти мимо, как утверждал Саблин. — В.Ш,). Но мне помешал Шейн. Он наставил на меня пистолет. После чего ворвавшиеся в тамбур мичмана Калиничев, Величко, Гоменчук и Бородай (все четверо пьяные. — В.Ш.) схватили меня, а Шейн рукояткой пистолета разбил до крови голову».

Из архивной справки: «Копылов Виктор Сергеевич, 1954 г.р., уроженец деревни Комары Костромской области, с декабря 1973 г. старшина команды радиометристов БИП БПК “Сторожевой”, старшина 1-й статьи. При попытке освободить из-под ареста командира корабля был схвачен и избит мичманами Величко, Гоменчуком, Бородаем и матросом Шейным (ударил его рукояткой пистолета и рассек кожу в затылочной области). Впоследствии вместе с Набие-вым, Лыковым, Борисовым и другими освободил изолированных офицеров и мичманов, а также командира корабля Потульного».

Из архивной справки: «Набиев Курбан Абдулгамедович, 1954 г.р., уроженец Азербайджанской ССР, с октября 1973 г. в РТС БПК “Сторожевой”, старший матрос. Услышав из 2-го люка голос капитана (так в справке. — В.Ш.) корабля Потульного, вместе со старшиной 1-й статьи Копыловым предпринял попытку освободить его: выбил из рук матроса Шейна пистолет. Завязалась драка. Однако подоспевшие мичманы Бородай, Калиничев, Величко и Гоменчук обезвредили Набиева и Копылова. Впоследствии попытался освободить изолированных офицеров и мичманов, но попытка вновь не увенчалась успехом».

Из более подробных показаний старшины 2-й статьи команды радиометристов Копылова на судебном процессе мы можем узнать о том, насколько в реальности была взрывоопасной ситуация около запертого командира: «8 ноября 1975 года после ужина личный состав смотрел сначала один фильм, а затем сразу же стали показывать второй фильм... После окончания второго фильма, примерно в 22 часа, мы с Набиевым пошли перекурить на бак. Чтобы туда попасть, надо было подняться по трапу через 2-й тамбур. Как только я стал подниматься по трапу, матрос Шейн, находившийся во 2-м тамбуре, сказал, что во 2-й тамбур идти нельзя. Рука у него была в кармане. Но я продолжал идти. Шейн отступил, и я вошел во 2-й тамбур. Набиев находился сзади меня. Здесь я услышал стук в нижнюю часть люка и голос командира корабля Потульного. Он сказал: “Саблин и Шейн — изменники Родины”. Я хотел открыть люк, но Шейн вынул пистолет и, направив на меня, сказал: “Буду стрелять”. Я понял, что этот человек способен на все, и отступил на один шаг, а Набиев в это время ударил по руке Шейна поручнем от трапа и выбил пистолет. В тамбур вошли мичманы Калиничев, Величко, Гоменчук и Бородай. Они схватили меня. Шейн поднял пистолет. Набиев куда-то исчез. В это время Шейн ударил меня рукояткой пистолета по голове. Я схватился за голову, пошла кровь. Началась драка с мичманами. Потом я от них вырвался и пошел в кубрик умываться. В это время был объявлен “большой сбор”. Я пошел на ют. Там уже был собран личный состав. Перед матросами выступал Саблин. Увидев меня, он прервал речь и сказал: “Вот Копылов, тоже ничего не понял... и получил за это”. Саблин предложил мне остаться. Я не остался и пошел во 2-й тамбур. Там стояли Сайтов и Шейн. Люк во 2-й тамбур был закрыт на замок. Шейн попросил у меня извинения за нанесенные удары. Потом подошли Гоменчук и Кутейников. Они спросили меня, доволен ли я жизнью. Я ответил, что всем доволен. Они ушли. Зашел Фирсов и ушел на бак. Я пошел в кубрик...»