Среди проклятых стен - Лорен Блэквуд

– Ты сам сказал мне бросить все.

– Но не просил потом из-за этого реветь.

Я поднялась на ноги и встала перед ним. Глаза жгли с трудом сдерживаемые слезы.

– Помоги мне найти работу. И я навсегда исчезну из твоей жизни.

Джембер перевел взгляд на меня, изучая мое лицо.

– Что случилось?

– Я не справилась. – Прозвучавшие слова больше походили на рыдание. Я прижала амулет к груди и устремила затуманенный взор в пол. – Он рассчитывал на меня, а я не смогла его спасти. Теперь он один, напуган, и… – Я проглотила еще один всхлип. – А я трусиха. Я не могу вернуться туда. Как мне смотреть ему в лицо после того, как я его так подвела?

– Что ты сделала, девчонка? Влюбилась в него?

Это стало последней каплей. Я задрожала, прижав руки к лицу. Легкие горели. Я разразилась безудержными рыданиями – так горько, как никогда раньше. Будто мое тело решило наверстать упущенное в прошлой жизни, когда мне не было позволено плакать.

– Сейчас я сосчитаю до пяти, – услышала я слова Джембера, едва перекрывавшие мои всхлипы. – А потом прекращу твои рыдания за тебя. Раз.

Я попыталась глубоко вдохнуть, но легкие не слушались.

– Два.

Он вечно грозился меня удушить, едва я собиралась заплакать…

Джембер поднялся с кровати и схватил свою подушку.

– Три.

Но он никогда не успевал сосчитать до пяти.

– Ладно, ладно, – выдохнула я и с трудом задышала, вытирая лицо.

– Четыре.

Я выпрямила спину, провела рукавом по заплаканным глазам, делая поочередно глубокие вдохи и выдохи.

– Пять. – Он встал передо мной, держа подушку обеими руками, будто собирался пустить ее в ход. Я икнула. Он швырнул подушку мне в лицо, я поймала ее и прижала к груди. – Больше не вздумай реветь из-за парня. Разве только он превратится в гиену и откусит тебе ногу. Пока этого не произошло, нечего реветь.

Я несколько раз шмыгнула носом, вытирая его о подушку.

– Я люблю его, Джембер, – прошептала я. Как же приятно было произнести эти слова вслух.

Мой взгляд был устремлен в подушку, поэтому я не видела выражения лица Джембера. Однако на миг он лишился дара речи.

– Не плачь, – произнес он в конце концов. – Ни один мальчишка не стоит слез.

Потом забрал у меня подушку и бросил ее обратно на кровать. Краем глаза я заметила, как его рука дернулась в мою сторону, но стоило мне поднять голову, как он опустил ее.

– Почему ты никогда не прикасаешься ко мне? – выговорила я. Мое горло сейчас, видит бог, сжималось от куда большего ужаса. – Нет, я понимаю, твоя кожа не выдерживает прикосновений. Но ты носишь перчатки, мы оба с длинными рукавами. Если хочешь, можешь обнять меня. Или похлопать по спине. В настоящий момент я даже готова принять пощечину.

Губы Джембера сжались в тонкую линию. Он медленно выдохнул через нос.

– А с чего вдруг тебя это стало волновать? За несколько недель на улице твои фундаментальные принципы выживания дали слабину?

– Ты же вырастил меня. Неужели ты совсем не испытываешь ко мне привязанности?

– Да, я вырастил тебя. – Он снова уселся на кровать. – И этого достаточно.

– Но ты любишь Сабу.

– Я этого не говорил, ты сама так решила…

– Однажды говорил. Ты не забыл чувств к ней и за все время, что мы с тобой знакомы, ни разу с ней не виделся. Так что не может быть, чтобы ты, воспитывая меня так долго, ничего ко мне не чувствовал.

– Ты сохранила амулет, который изготовила для Сглаза?

Он… игнорировал меня. Я всхлипнула, изнутри поднималась ярость.

– Он в моей сумке.

– Ждешь, что я снова встану? Покажи мне его.

Я вынула недоделанный амулет, заляпанный кровью. Он выглядел жалко.

Джембер взял его в руки. Перевернул. Затем начал повторять движения в воздухе.

– Неправильный порядок, – пробормотал он и продолжил повторять движения. После долго и задумчиво смотрел на амулет. – Неплохо, девочка, – заключил он, возвращая его мне. – Ты была на верном пути.

– Ты сменил тему разговора.

– Ничего я не менял. Тот разговор окончен.

– Я лишь надеялась, что… – Я принялась ковырять ногти. Почему я так нервничала? Чувствовала себя настолько потерянной? – Не знаю. Что, возможно, ты любишь меня.

Минуту мы оба молчали.

Джембер со стоном сжал ногу выше колена и помассировал ее пальцами.

– Большинство людей начинают практиковаться в изготовлении амулетов в шестнадцать лет. Ты никогда не задумывалась, почему попала ко мне столь рано?

– Ты купил меня у моих настоящих родителей.

– Купил тебя? Когда это я за что-нибудь платил? Нет, я украл тебя у тех, кто тебя купил.

– Но почему?

– Потому что твои родители продали тебя в бордель. А тебе было всего пять лет. – Он пожал плечами, словно больше не хотел думать об этом. – Твоя склонность к созданию амулетов стала приятным дополнением.

Он снова застонал и, поморщившись, тяжело оперся на кровать. Я опустилась перед ним на колени и, не дожидаясь просьбы, сняла с его ноги протез.

– А я думала, сострадание – плохой принцип выживания.

– Так и есть. За эти годы ты доставила мне массу хлопот. – В глазах Джембера вспыхнул озорной огонек, а потом он забрал у меня протез и постучал по моей голове более толстым деревянным концом. Мне повезло, что это был протез, нужный ему, чтобы ходить, а не то, что он мог позволить себе спокойно сломать. Тем не менее я невольно заулыбалась. – Тебе нужно где-нибудь ночевать, девчонка? Тогда закрой рот и не лезь не в свои дела.

Я всегда спала на этой половине кровати. В основном потому, что Джемберу было проще забираться со стороны, ближней к двери: так ему не приходилось переползать через кровать или обходить ее. Но сегодня ночью спать я не могла.

Ночью? Нет. Уже было утро, хотя из-за закрытой двери не пробивалось ни единого лучика. Магнус к этому часу, наверное, успел проснуться, даже не подозревая о том, что натворил прошлой ночью, и теряясь в догадках, где я. А я тем временем находилась в доме своего детства. Пряталась в нем.

Я перевернулась на бок. Джембер лежал на спине, дыхание его было прерывистым, вдох через раз сопровождался непроизвольным стоном. Вряд ли я когда-либо замечала, насколько ему больно. Он всегда возвращался домой, когда я уже спала, и вставал раньше, чем я просыпалась. Или же был пьян настолько, что мгновенно отключался. Все это время я ошибочно полагала, что он просто крепко спит. А таблетки для него скорее необходимость, чем зависимость.