О чем молчат ангелы - Бекка Фицпатрик

— Помоги мне тебе поверить, — дрожащими губами попросила я.

Патч сел на край кровати, и матрас прогнулся под его весом. Наклонившись вперед, он оперся локтями в колени, чтобы я могла увидеть шрамы, на которых под светом свечей танцевали зловещие тени. Мышцы у него на спине напряглись на мгновение, а потом расслабились.

— Давай, — тихо сказал он. — Только помни, что люди меняются, а прошлое — нет.

Внезапно я засомневалась. Патч должен был пугать меня, но в глубине души я не верила, что он хочет меня убить. Если бы хотел, я уже давно была бы мертва. Мой взгляд задержался на страшных шрамах. Довериться Патчу было проще, чем снова отправляться в его прошлое, в котором можно наткнуться на что угодно.

Но если я сейчас отступлюсь, Патч поймет, что я испугалась. Он открывает для меня одну из запечатанных дверей, потому что я этого хотела. Нельзя попросить о таком, а потом передумать.

— Я точно не застряну там навсегда? — спросила я.

— Нет, — усмехнулся Патч.

Собрав все свое мужество, я села на кровать рядом с ним. Уже второй раз за эту ночь мой палец скользнул по неровной поверхности его шрама. Все вокруг заволокло серым туманом.

Наступила тьма.

Я лежала на спине, мой топик впитывал влагу с мокрой земли, а трава покалывала обнаженные руки. Месяц на небе казался лишь узким серпом света, похожим на усмешку. Все вокруг было тихо, не считая раздававшихся вдалеке раскатов грома.

Пытаясь привыкнуть к темноте, я несколько раз моргнула. Потом, повернув голову в сторону, я увидела симметричные изогнутые ветки, торчавшие из травы. Я медленно поднялась, не в силах оторвать взгляд от двух черных впадин, смотрящих на меня прямо из-за этих изогнутых веток. Мой мозг напрягся, вспоминая, на что это могло быть похоже. Внезапно я с ужасом осознала, что лежу рядом со скелетом человека.

Моей попытке отползти как можно дальше помешал железный забор. Я постаралась разобраться в путанице в голове и воскресить в памяти последнее воспоминание. Я дотронулась до шрамов Патча. Где бы я ни была, это было где-то в глубинах его памяти.

В темноте тихо напевал откуда-то знакомый мне мужской голос. Повернувшись, я увидела лабиринт из надгробий, тонущих в тумане ровными рядами, как гигантское домино. Патч сидел на одном из них. На нем были только джинсы «Левайс» и темно-синяя футболка, хотя ночь была совсем не теплой.

— Свидание с мертвецами при лунном свете? — спросил знакомый голос.

Он был грубым, низким, с ирландским акцентом. Риксон. Он прислонился к надгробию напротив Патча, смотря на него и поглаживая большим пальцем нижнюю губу.

— Дай угадаю, ты хочешь завладеть мертвецом? Или что-то типа того, — сказал он, помотав головой. — У тебя в глазницах играют чертики… как и в некоторых других отверстиях. Зайти слишком далеко совсем несложно.

— Поэтому я держу тебя поблизости, Риксон. Ты на все смотришь оптимистично.

— Сегодня начинается хешван, — ответил Риксон. Что ты слоняешься по кладбищу?

— Думаю.

— Думаешь?

— Процесс, при котором я использую мозг, чтобы принять рациональное решение.

Уголки губ Риксона опустились.

— Я начинаю волноваться за тебя. Давай. Время идти. Чонси Ланже и Барнабас ждут. Луна близится к полуночи. Признаться, я положил глаз на одну куколку в городе, — сказал он, промурлыкав. — Я знаю, тебе нравятся рыженькие, а вот мне светленькие, и как только я переселюсь в тело, мне нужно закончить начатое с одной блондиночкой, которая недавно строила мне глазки. Патч не двигался.

— Ты отупел? Нам пора. Клятва Чонси. Ни о чем не говорит? А как насчет этого: ты падший ангел. Ты ничего не чувствуешь. То есть, до сегодняшней ночи. Следующие две недели — это тебе подарок от Чонси. Сделанный против воли, конечно, — добавил он с заговорщической усмешкой.

Патч посмотрел на него сбоку.

— Что ты знаешь о Книге Еноха?

— То же, что и все падшие ангелы, то есть практически ничего.

— Мне рассказывали про историю из Книги Еноха о падшем ангеле, который стал человеком.

Риксон разразился смехом.

— Друг, ты спятил?

Он соединил ребра ладоней, изображая открытую книгу.

— Книга Еноха — это сказка на ночь. И, видно, хорошая, раз сумела отправить тебя в страну грез.

— Я хочу стать человеком.

— Ты бы лучше довольствовался этими двумя неделями и телом нефилима. Наполовину человек — это лучше, чем ничего. Чонси не может исправить то, что сделал. Он дал клятву и обязан ее соблюдать. Как в прошлом году. И в позапрошлом…

— Двух недель мне мало. Я хочу стать человеком. Насовсем.

Глаза Патча впились в Риксона, как будто спрашивая, хочется ли ему теперь смеяться. Риксон запустил руки в волосы.

— Книга Еноха — это сказка. Мы — падшие ангелы, а не люди. Мы никогда не были людьми и никогда ими не станем. И точка. А теперь подними свою задницу и помоги мне понять, как нам добраться до Портленда. — Он задрал голову и посмотрел на черное небо.

Патч спрыгнул с надгробия.

— Я стану человеком.

— Конечно, друг, станешь.

— В Книге Еноха говорится, что нужно убить своего вассала-нефилима. Я должен убить Чонси.

— Нет, не должен, — сказал Риксон с нетерпением. — Ты должен завладеть им. Это такой процесс, когда ты берешь его тело и используешь его, как свое. Не хочу тебя расстраивать, но Чонси убить нельзя. Нефилимы бессмертны. Ты не подумал об этом? Если бы его можно было убить, было бы невозможно завладеть его телом.

— Если я убью его, я стану человеком, и мне уже не нужно будет его тело.

Риксон потер внутренние уголки глаз, как будто понимал, что его слова для Патча — пустой звук, и от этого у него заболела голова.

— Если бы нефилима можно было убить, мы бы уже нашли способ это сделать. Не хочу тебе жаловаться, дружище, но если я в ближайшее время не окажусь в объятьях той блондиночки, мой мозг расплавится. И не только мозг…

— Два варианта, — ответил Патч.

— А?

— Спасти человека и стать ангелом-хранителем или убить нефилима и стать человеком. Что бы ты выбрал?

— Это ты тоже взял из этой бредовой Книги Еноха?

— Ко мне приходила Дабрия.

Глаза Риксона округлились, и он расхохотался.

— Твоя истеричная бывшая? Что она здесь делает? Она, что, пала? Потеряла крылышки, да?

— Она приходила сказать мне, что я могу вернуть крылья, если спасу человеческую жизнь.

Глаза Риксона округлились еще сильнее.