Мародеры Гора - Джон Норман

— Ты сердишься на меня и готов посадить «под» солью, — сказал Ивар Раздвоенная Борода, — потому что я вне закона.

— Я сержусь на тебя и не пушу в мой дом, потому что ты самый большой негодяй и жулик в Торвальдсленде! — ответил Свейн Синий Зуб.

Я видел, что этот комплимент доставил огромное удовольствие Раздвоенной Бороде, который, будучи очень тщеславным человеком, страшно заботился о своей репутации.

— Однако, — продолжал Раздвоенная Борода, — я могу заплатить штраф, который ты сам на меня наложил, и снова стать полноправным гражданином Торвальдсленда.

— Это невозможно! — фыркнул Свейн Синий Зуб, а кое-кто из его людей расхохотался. — Ни один человек не может заплатить выкуп, который я тебе назначил.

— Ты ведь, наверное, слышал, — спросил на всякий случай Ивар Раздвоенная Борода, — о том, что Ченбар Морской Слин был освобожден из темницы Порт-Кара и о нападении на храм Кассау? — Он улыбнулся.

— Так это ты! — выкрикнул Свейн Синий Зуб.

Я заметил, что глаза у него алчно загорелись, и понял, что он истинный житель Торвальдсленда. У них у всех в крови жажда разбоя.

— Когда я назначал тебе штраф, — медленно начал он, — я сознательно сделал его таким, что ни один человек не в состоянии его выплатить. Сотня стоунов золота, сапфиров Шенди столько, сколько весит взрослый мужчина и единственная дочь Торгарда из Скагнара.

— Могу ли я нанести тебе сегодня вечером визит в твоем зале? — спросил Раздвоенная Борода.

Свейн Синий Зуб изумленно на него посмотрел, а затем принялся теребить висящий на цепочке тяжелый зуб ханджерского кита.

Бера, его подруга, поднялась на ноги. Я понял, что она умеет быстро принимать решения.

— Приходи сегодня в наш зал, Победитель, — вымолвила она.

Свейн Синий Зуб не стал ей возражать. Спутница джарла сказала свое слово. Свободные женщины Севера наделены большой властью. Женщина джарла в северном варианте каиссы является гораздо более сильной фигурой, чем убара на Юге. И не в том дело, что ее власть меньше, просто она не признается так открыто.

Раздвоенная Борода посмотрел на Свейна, который по-прежнему теребил зуб ханджерского кита.

— Да, — сказал он, — приходи сегодня в мой зал… Победитель.

И снова в толпе раздались радостные крики. Свейн Синий Зуб, Верховный джарл Торвальдсленда, а за ним его подруга и приближенные покинули платформу, где проводилось награждение.

Нас отлично накормили в зале Свейна Синий Зуб.

Было много мяса тарска и боска, зажаренного на вертеле. Эль, который подавали за столом, оказался просто великолепным. Мед — сладок и крепок.

Дым от огня уходил через специальные отверстия в крыше. Освещали зал очаги, где готовилась еда, и факелы, закрепленные в кольцах на стенах. Тут и там к потолку на длинных цепях были подвешены лампы с горящим маслом тарлариона, которые могли опускать и поднимать по желанию присутствующих. Кое-где на разной высоте были расставлены плошки с маслом, в котором плавали зажженные фитили. Чаще всего такие лампы используются в личных покоях, а не в больших помещениях. Кстати, земляной пол, как это принято в Торвальдсленде, несмотря на богатое убранство зала, был устлан тростником. Когда Раздвоенная Борода, я и его люди, нагруженные подношениями, вошли в зал, нас отвели в боковое помещение, где мы могли помыться перед пиром. В этой комнате имелось окно, что редко встречается в залах северян. Я приложил руку и надавил, оказалось, что это не стекло, а какая-то прозрачная ткань.

— Что это такое? — спросил я у Раздвоенной Бороды.

— Высушенная послеродовая пленка зародыша боска, — ответил он. — Она продержится несколько месяцев, даже если ее будет поливать дождь.

Выглянув в окно, я увидел частокол, окружавший дом Свейна Синий Зуб. Внутри я заметил множество строений, мастерских и складов, даже ледник; а в центре, естественно, располагался сам зал, неуклюжий северный дворец с высокой крышей, дом Свейна Синий Зуб. На частоколе я разглядел стражников и переходы, освещенные лунами Гора. Вдалеке лунный свет отражался от снежных вершин Торвальдсберга, где, как утверждали легенды, спал Торвальд, который непременно проснется, когда в нем возникнет нужда.

Я улыбнулся.

И повернулся к Ивару Раздвоенная Борода. Я заметил, что дары, принесенные его людьми, сложены в этой боковой комнате.

Он ухмыльнулся мне.

Раздвоенная Борода пребывал в отличном настроении. Прошлую ночь он провел весьма приятно. Гунхильду и Булочку он отдал своим парням, а к себе призвал Медовый Пряник, которую еще совсем недавно называли мисс Стивенс — она родилась на Земле, — а еще Лию из Канады, ту, что я выиграл в соревновании по стрельбе из лука и подарил ему. Медовый Пряник, как большинство робких, скрытных и скромных девушек, боялась своей сексуальности и грубых мужчин, которых, не отдавая себе в этом отчета, считала своими естественными хозяевами; она обладала тайными, глубоко скрытыми переживаниями и ощущениями; дикому варвару Раздвоенной Бороде, естественно, было глубоко наплевать на те стены, которые девушка так старательно строила, чтобы скрыть от себя самой свои желания. Он просто взял и сломал эти стены. Ивар Раздвоенная Борода взял ее силой, девушка не могла оказать ему сопротивление, потому что была рабыней, у которой нет свободы выбора, и не могла открыто взглянуть на то, чего хочет ее тело. Он поступил с нею так, как положено поступать с рабыней, и она подчинилась — беспомощно, удивленно, со слезами и криками радости; Лия, которую я выиграл во время состязания по стрельбе, попыталась сопротивляться Раздвоенной Бороде; он избил ее и бросил на меха; прошло совсем немного времени и наступила ее очередь стонать от наслаждения. Утром обе девушки начали отчаянно враждовать, стараясь привлечь к себе внимание Ивара, однако он приказал своим людям приковать девушек друг к другу — так и сделали, а Раздвоенная Борода спокойно проспал целый день. Я вместе с остальными воинами Раздвоенной Бороды насладился Булочкой и Гунхильдой; обе делали свое дело просто превосходно. Утром я почувствовал на своем колене хрупкие пальцы Ольги; она, как и остальные рабыни, была прикована на ночь за правую щиколотку к центральному столбу, на котором держалась палатка. Ольга подползла ко мне, насколько позволяла цепь. Я передвинул свою постель к ней поближе и не стал терять времени даром. Через два ана мы заснули.

Когда Раздвоенная Борода проснулся, все сразу занялись делами. Невольника Тарска и Тири расковали, он принялся что-то строгать, а Тири приказали смолоть из зерна муку, она не смела поднять на Тарска глаза. Я знал, что девушка просила у него пощады, теперь остальные рабыни смеялись над ней за это.

— Он избил бы меня, если бы я не сдалась, — оправдывалась белокурая красотка.

Потом она отвернулась, но я заметил, что у нее на лице промелькнула улыбка, похоже, Тири уже успела утешиться.

Позже я видел, как она по собственной инициативе принесла Тарску напиться.