Иллюзия чистого листа - Дмитрий Владимирович Ледовской

Я махнул рукой и велел подавать завтрак в столовую. Для себя решил, с содроганием вспоминая ночную возню, что больше никогда не буду ночевать в этом кабинете, да и вообще приходить сюда.

Глядя через окно на морские просторы, я позавтракал яичницей с беконом и кофе с шоколадным круассаном. Аппетит портило воспоминание о ночном царапании. Что за чудище обитает в доме? Или это действо было персонально по мою душу, привет из параллельного мира? С какой целью? После завтрака последовал уже привычный мне мозговой штурм. Сегодня он наступил несколько позже, чем обычно. Возможно, это произошло по причине моего позднего пробуждения. После ритуального двухчасового исполнения своих обязанностей по нормализации ситуации на подведомственной мне территории я в очередной раз рухнул в бассейн. Плавать не стал, а просто полежал вниз лицом на поверхности. Когда воздух в легких кончился, я проплыл до противоположного бортика, затем обратно. И решил, что пора заканчивать со своим бесполезным сидением в этом дворце, а выбраться в город, в люди, переехать временно в свою квартиру на Моховой, казавшуюся мне в этот момент после громады дворца уютной и почти родной. Сегодня до конца дня я намеревался провалять дурака, а утром следующего дня вызвать машину и направиться в город.

Я снова набрал номер Алены. На этот раз она сняла трубку и, поздоровавшись, скороговоркой произнесла, что перезвонит, как освободится. Весь разговор, точнее ее монолог, занял три секунды. На другом конце связи уже шли гудки, а я все держал смартфон возле уха.

День прошел уныло. Погода за окном стояла холодная и дождливая. Сосны качались от шквалистого ветра, несущегося с моря, усыпанного белыми барашками пены. Из-за промозглой погоды выходить на улицу не было желания. Я бродил по огромному дому, заглядывал в комнаты. Люди словно попрятались от меня. Никого не было видно, и было пустынно кругом. Один только раз попалась уборщица, но и та, завидев меня, поспешно скрылась в коридоре за углом. Чего они боятся, спрашивал я себя, или у них такая инструкция – не попадаться мне на глаза. Я вышел в громадный зал с двумя лестницами, по бокам ведущими на второй этаж. С потолка свисала замысловатая люстра из металла и стекла. Блестящий пол покрыт огромными белыми квадратами плитки. Плитка имела блестящую поверхность, но была не скользкой. Осмотрелся и двинулся дальше. Поблуждав по первому этажу, перешел на второй. За неделю все в доме стало привычным.

Вечером после ужина, когда уже стемнело, я сидел в кресле-качалке напротив камина в гостевом зале, смотрел в огонь и грустил. Опять это одиночество. Оно давило меня. Даже не смотря на изменения, произошедшие со мной, я продолжал чувствовать себя одиноким. Где-то были люди, которых я знал, даже тянулся, но все они жили параллельной жизнью со мной, словно те самые параллельные реальности, о существовании которых я теперь знал. Огонь облизывал крупные поленья, и те в ответ время от времени громко и весело щелкали, будто советовали мне успокоиться и взглянуть на жизнь позитивнее.

Я сидел, укрывшись теплым мягким пледом, и покачивал себя ногой в кресле-качалке. Свет в зале был потушен, помещение освещалось исключительно этим открытым огнем в камине. За окном царила полная темень, по подоконнику еле слышно барабанил дождь. Мне никак было не прогнать свою грусть. С самого детства я чувствовал себя одиноким. Еще в детском саду, играя с другими ребятами, мне казалось, что они играют друг с другом, но без меня, а я просто рядом тоже двигаю игрушки, составляю кубики, и мне лишь кажется, что мы это делаем все вместе. Все прояснялось и становилось на свои места, когда кто-то из ребят замечал у меня нужную ему игрушку и как ни в чем не бывало забирал ее, словно меня не было рядом, и начинал играть с ней. В редких случаях, если я возмущался, то мой одногруппник удивленно взирал на меня, мол, а ты откуда взялся, тебя вроде рядом не было. То же самое сопровождало меня всю жизнь. Даже те, с кем я, казалось, дружил, и те общались со мной постольку поскольку или по мере необходимости. Это можно было сказать и про Славу Никодимова и про Диму Синицына. Мама, конечно, другое дело, но она жила сейчас далеко от меня. С Аленой в последние дни творилось тоже что-то неладное. Мне очень хотелось узнать, что именно. Но пока мы не поговорим или не увидимся, а личная встреча лучше простого телефонного разговора, ничего не прояснится. Одиночество – противная штука, грызет человека изнутри, высушивает. Это на короткий период оно хорошо, особенно, после человеческой толчеи и стремительных событий, из-за которых требуется просто отдохнуть в тишине. Человеку очень трудно долго быть одному. За редким исключением, конечно.

У меня сейчас все есть для того, чтобы не скучать. Можно взять и нагнать в этот дворец уйму народа. Эта толпа будет делать все, что я захочу и прикажу. Разговаривать со мной, танцевать, петь и прочее. Они наполнят огромный дом шумом, суетой, весельем. Но я твердо знал, что вся эта круговерть будет происходить параллельно, рядом, но не со мной. Даже в этой чужой толпе я все равно буду одинок. Как всегда, с самого рождения.

Я почувствовал теплый мокрый комок во рту. Это я не заметил, как в порыве нахлынувшей на меня тоски схватил зубами и сжал угол укрывавшего меня пледа.

Огонь все так же весело горел. Я глядел на него, а он на меня. Мне было тепло и уютно, и я не заметил, как прямо в кресле, покачиваясь, уснул. В своем сне я продолжал сидеть на том же месте и смотреть в камин. Внезапно краем глаза я увидел у пола черное пятно. Я повернулся и разглядел в стене у пола круглую черную дыру размером с крупное яблоко. Через пару мгновений рядом с ней в темном углу образовалась еще одна такая же дыра, потом третья, четвертая. Эти черные отверстия появлялись одно за другим, пока не окружили меня по всему залу. Стояла тишина, в которой раздавался лишь треск поленьев в камине. В какой-то момент я заметил движение, и тут из всех дыр выглянули большие черные крысиные морды. Эти крысы не вылезали из нор, а просто торчали и таращились на меня, а я в оцепенении глазел на них и не знал, что делать.

Мой сон оборвался, когда я почувствовал, что меня кто-то куда-то несет. Посмотрев вверх, я увидел