Дипломатия - Генри Киссинджер

Бисмарк разрешил эту дилемму путем полного изменения предшествующего подхода к внешней политике. Если он больше не мог регулировать баланс сил, беря на себя меньше обязательств, чем его потенциальный оппонент, он установит разнообразные отношения с большим количеством стран, чем любой из возможных оппонентов, и тем самым получает возможность выбирать из множества союзников, как того требуют обстоятельства. Отказавшись от свободы маневра, что было характерно для его дипломатии в течение предыдущих 20 лет, Бисмарк начал создавать систему альянсов, тонко задуманных для того, чтобы, с одной стороны, не допустить объединения потенциальных противников Германии, а с другой стороны, чтобы сдерживать действия партнеров Германии. В каждой из бисмарковских, иногда довольно противоречивых, коалиций Германия всегда была ближе к каждому отдельно взятому партнеру, чем они сами по отдельности друг другу; отсюда, Бисмарк всегда обладал правом вето в отношении совместных действий, а также возможностью действовать самостоятельно. В течение десятилетия ему удалось заключить пакты с противниками своих союзников, так что он оказался в состоянии сдерживать напряженность в отношении всех сторон.

Бисмарк начал эту новую политику в 1879 году с заключения тайного союза с Австрией. Зная о недовольстве России после Берлинского конгресса, он теперь надеялся выстроить преграду дальнейшей русской экспансии. Не желая, однако, допустить использования Австрией немецкой поддержки для того, чтобы бросить вызов России, он также обеспечил себе вето по поводу австрийской политики на Балканах. Теплота, с которой Солсбери приветствовал австро-германский альянс — в библейском духе возвещанной «благой вести», — убедила Бисмарка в том, что не ему одному хочется сдерживать русский экспансионизм. Солсбери, без сомнения, надеялся на то, что теперь Австрия, поддержанная Германией, примет на себя британское бремя противостояния российской экспансии в направлении проливов. Ведение боев за чужие национальные интересы не было характерно для Бисмарка. Ему особенно претило заниматься этим на Балканах, поскольку он глубоко презирал ссоры в данном регионе. «Этим похитителям овец надо дать ясно понять, — бурчал он как-то по поводу Балкан, — что европейским правительствам незачем потворствовать их вожделениям и обращать внимание на их междоусобную борьбу»[213]. К несчастью для мира в Европе, его преемники забыли эти слова предостережения.

Бисмарк предлагал сдерживать Россию на Балканах через союзы, а не конфронтацией. Со своей стороны, и царя беспокоила перспектива оказаться в изоляции. Рассматривая Великобританию как главного противника России и считая Францию все еще слишком слабой и, более того, слишком приверженной республиканским принципам, чтобы быть надежным союзником, царь согласился возродить «Союз трех императоров», на этот раз на основе реальной политики.

Выгода от альянса с основным оппонентом не сразу была понята австрийским императором. Он предпочел бы входить в одну группировку с Великобританией, с которой у него был общий интерес заблокировать продвижение России к проливам. Но поражение Дизраэли в 1880 году и приход к власти Гладстона поставили крест на такой перспективе; участие Великобритании, даже косвенное, в протурецком антирусском союзе теперь было совершенно невероятно.

Второй «Союз трех императоров» более не делал вид, что его заботят какие-то моральные принципы. Выраженный в четкой обусловленности принципами реальной политики, он обязывал своих участников соблюдать позитивный нейтралитет на тот случай, когда кто-то из его членов вступит в войну с четвертым государством — к примеру, если Англия начнет войну с Россией или Франция с Германией. Германия, таким образом, была защищена от возможности войны на два фронта, а Россия была защищена от возможности восстановления Крымской коалиции (Великобритании, Франции и Австрии), в то время как обязательства Германии защищать Австрию на случай агрессии оставались в силе. Ответственность за сдерживание русского экспансионизма на Балканах перекладывалась на Великобританию, тем самым исключалась возможность вступления Австрии в направленную против России коалицию — по крайней мере, на бумаге. Балансируя частично уравновешенными союзами, Бисмарк оказался в состоянии получить почти ту же самую свободу действий, которой он обладал на более раннем этапе дипломатической индифферентности. Более того, он устранил побудительные мотивы, которые могли бы превратить местный кризис во всеобщую войну.

В 1882 году, на второй год после образования второго «Союза трех императоров», Бисмарк раскинул свои сети еще шире, убедив Италию преобразовать Двойственный союз между Австрией и Германией в Тройственный союз, включавший Италию. В общем и целом Италия стояла в стороне от дипломатической активности в Центральной Европе, но на тот момент она негодовала из-за захвата Францией Туниса, опередившей ее собственные планы в Северной Африке. Точно так же непрочная итальянская монархия полагала, что некоторая демонстрация дипломатии великой державы могла бы дать ей возможность лучше сдерживать растущую волну республиканизма. Со своей стороны, Австрия искала дополнительную страховку на тот случай, если «Союз трех императоров» окажется неспособным сдерживать Россию. Формируя Тройственный союз, Германия и Италия пообещали оказать содействие друг другу на случай французского нападения, в то время как Италия дала обещание соблюдать нейтралитет по отношению к Австро-Венгрии на случай ее войны с Россией, облегчая тревоги Австрии по поводу войны на два фронта. Наконец, в 1887 году Бисмарк уговорил двух своих союзников — Австрию и Италию — заключить так называемые Средиземноморские соглашения с Великобританией, согласно которым участники соглашения договаривались совместно сохранять статус-кво в районе Средиземного моря.

В результате бисмарковской дипломатии появилось несколько взаимно переплетающихся альянсов, частью совпадающих по целям, а частью соперничающих друг с другом, что страховало Австрию от русского нападения, Россию от австрийского авантюризма, а Германию от окружения, и также вовлекало Англию в дело защиты от русской экспансии в направлении Средиземного моря. Чтобы свести к минимуму вызов столь сложной системе, Бисмарк делал все, что было в его силах, дабы удовлетворять французские амбиции повсеместно, за исключением Эльзас-Лотарингии. Он поддерживал французскую колониальную экспансию, отчасти для того, чтобы отвлечь французскую энергию от Центральной Европы, но в гораздо большей степени для того, чтобы столкнуть Францию с соперниками по колониальным приобретениям, особенно с Великобританией.

В течение десятилетия такой расчет оказался точным. Франция и Великобритания практически схватились друг с другом по поводу Египта. Франция отдалилась от Италии из-за Туниса, а Великобритания продолжала противостоять России в Средней Азии и на подступах к Константинополю. Не желая вступать в конфликт с Англией, Бисмарк тщательно избегал колониальной экспансии до самой середины 1880-х годов, ограничивая внешнюю политику Германии континентом, где его целью было сохранение статус-кво.

Но, в конце концов, стало слишком трудно соблюдать все требования Realpolitik. Со временем конфликт между Австрией и Россией на Балканах стал неуправляемым. Если бы баланс сил оперировал в чистом виде, Балканы были бы разделены на русскую и австрийскую сферы влияния. Но общественное мнение было уже в достаточной степени возмущено подобной политикой, даже в самых автократических государствах. Россия не могла согласиться с такими сферами влияния, которые оставляли славянское население во власти Австрии, а Австрия не согласилась бы с тем, что она рассматривала как подвластные России «славянские территории» на Балканах.