Не надо, папа! - Эпсилон Тукана

class="p1">— Ваша власть не распространяется на этот замок.

Саске прищурился.

— Это для вашего же блага.

Муи позволил себе вежливую улыбку.

— Не стоит меня запугивать. Заключенные под действием моей техники не отличаются от людей. Ваш джинчурики не исключение, и я уже убедился в этом лично.

— Вот как?

— Именно так.

Саске мысленно хмыкнул.

Не стоит судить о Наруто по меркам рядовых заключенных. Он тот еще фокусник.

— В таком случае еще раз напомню, что Скрытая Трава отвечает за безопасность джинчурики и заточенного в нем Кьюби.

Саске круто развернулся и направился к выходу.

****

Жжение понемногу утихло. Зрение прояснялось. Наруто уже различал в белых огнях на потолке коридоров одинаковые круглые лампы.

Плевать. Печать или не печать, я все равно выйду отсюда, даттэбайо!

Лис внутри лежал на скрещенных лапах и сосредоточенно глядел в одну точку. Он не разделял его оптимизма.

— К стене! — скомандовал конвоир.

Наруто прижался лбом к холодному камню. Второй из конвоя открыл дверь и затолкнул его в комнатушку с голыми стенами. Щелкнули наручники — один из ребят открыл замок и освободил ему руки. Они не боялись. Знали, что под печатью того аристократа он не способен использовать ниндзюцу.

За столом сидел жирный мужик в очках с коричневыми стеклами. Он встал, и его оплывшее брюхо покачнулось, как холодец.

— Раздевайся.

— Ты чего, дядя, мужика голого не видел? — огрызнулся Наруто.

Жирный гнусно усмехнулся.

— Думаешь, раз ты так называемый легендарный Пастух, так к тебе будет особое отношение? Не обольщайся. С печатью Муи-сама ты такой же отброс, как и все, ни больше, ни меньше. Раздевайся, сказал!

Наруто демонстративно скинул куртку, помял в руках и отшвырнул в сторону. Жирный осмотрел его с ног до головы.

— Чего замер? Продолжай.

Наруто сбрасывал одежду и кожей ощущал на себе взгляд глумливого жирдяя. Тот обхаживал его со всех сторон, проводил по ребрам и голой спине своей холодной дубинкой.

— Знаем мы вас… — приговаривал он. — Любите прятать свои кунаи… сенбоны…

Пальцы противно покопались в его прическе и за ушами, опустились ниже.

— Печатей не вижу. Хм, должны были проверить еще до нас.

Это на время. Немного потерпеть, и выберусь отсюда.

— Чего замер? — снова повторил жирный. Дубинка заползла под резинку трусов со спины и оттянула ее. — Это тоже.

Наруто нехотя стянул белье. Он не особо стеснялся своей наготы, но от внимания этого ходячего холодца становилось не по себе.

— На колени.

— Да ты оборзел уже совсем, даттэбайо! — возмутился Наруто.

От злости он машинально укрепил мышцы чакрой, и путы огненной печати тут же опалили его жаром. Наруто задохнулся от неожиданности. Дубинка хлестко шлепнула его по ногам, добавляя в букет болезненных ощущений еще немного остроты. Он упал на локти и поджал колени к животу. Дубинка ошпарила поясницу.

— Спину!

Путы огненно пульсировали. Кончик дубинки прошелся от затылка вдоль позвоночника к самому заду.

— Извращенец гребаный, — прошипел Наруто. — Что ты там ищешь?

— Скрытое оружие, фуин…

Лис внутри поднялся и молча оскалился. Шерсть на его загривке встала дыбом.

— Там только говно, отвечаю, — огрызнулся Наруто.

Немного погодя Наруто шел со своим конвоем и рассматривал клетки по обе стороны коридора. Прутья клеток были из толстых деревянных брусьев. Отовсюду мелькали блестящие азартом глаза и высовывались грязные руки с обломанными ногтями.

— Свежее мясо… — шипели заключенные.

Наруто облизнул губы.

Его завели на второй ярус и повели по узкому массивному выступу перед клетками. Он наивно полагал, что его упекут в отдельную камеру, где он сможет собраться с мыслями и заняться планированием побега. Но конвоиры сняли с него наручники и затолкнули в многоместную клетку.

Наруто, потирая опухшие запястья, осматривался. В камере было двенадцать откидных полок на цепях. Они в три яруса располагались на двух противоположных стенах: шесть на одной, шесть на другой. Напротив двери была установлена деревянная конструкция, напоминающая унитаз. Все полки были заняты, кроме одной — у толчка. Наруто неуловимо скривился.

И кто так планирует камеры?

Заключенные пялились на него со своих насестов. Наруто впервые за весь день подумал о том, что он чертовски устал от всего этого. Устал бороться. Возможно, все дело было в яде, которым напичкали его накануне. Без здорового тела и привычного ощущения могучей чакры в системе циркуляции заряд бодрости упал до нижнего предела.

Медленно потирая запястья, Наруто сделал пару шагов в сторону свободной полки. Сверху раздался короткий смешок и тут же угас.

К черту.

Наруто скинул куртку, лег на полку и поджал колени к животу. Сон пришел почти сразу, неглубокий и с гадким привкусом вони и чужих голосов. Путы аристократской фуин на груди, плечах и спине продолжали болезненно пульсировать. У самого уха кто-то мочился. Мелкие брызги капали прямо на ухо.

Он перевернулся на другой бок.

Его терзали кошмары. В видениях являлись сокамерники. Они переговаривались и прохаживались между койками, иногда зависали над его местом и внимательно вглядывались уродливыми лицами. Он что-то кричал им и размахивал руками, но они не замечали. Наверное, потому, что это был сон.

На нижней койке напротив, разведя ноги, сидел лысый мужик с бледными жилистыми руками. Перед ним на коленях припадочно дергался другой, лохматый и тощий. Он слюняво причмокивал и словно задыхался от чего-то. Наруто не успел развить эту мысль дальше, его снова подхватило течение кошмара и увлекло за собой в какую-то темную тихую глубину.

Проснулся он оттого, что кто-то больно сжимал его щеки и водил большим пальцем по нижней губе.

— Симпатичная мордашка.

Наруто наугад взмахнул рукой и попал кулаком по чему-то мягкому и колючему. И тут же сжался от вспыхнувшей огненной боли. Насколько же тесно его существование было переплетено с чакрой? Наруто вплетал ее в удар рефлекторно, даже спросонья.

— Ах ты крыса, — шепеляво выдохнул голос совсем близко.

Кругом раздались смешки. Как долго он спал? В тюрьме не было ни окон, ни часов. Наруто казалось, он проспал несколько суток, но с тем же успехом мог валяться в отключке и не более часа.

— Как он тебе, Бамбук? — спросил кто-то невидимый с верхней полки.

— Я люблю мелких и тощих, как Незуми. Килограммов под сорок, — отозвался лысый.

Он уже сидел