Сага о халруджи - Вера Александровна Петрук

искала встречи с самим герцогом. Если бы понравившаяся ему девушка была донзаркой из соседней деревни, принадлежащей, например, барону Ингулу, то судьбу Нильса мог решить барон Лаверье, его нынешний хозяин. Обычно донзары легко переходили из деревни в деревню внутри герцогств и графств, а за нового работника барон Ингул должен был бы выплатить определенную законом сумму. Но только герцог мог разрешить донзару покинуть герцогство, для того чтобы вступить в брак с донзаркой из соседних земель. Такие случаи были столь редки, что о них даже не вспоминали.

— Позвольте, я уведу его, — сделал попытку Эйтан Лаверье, но тут неожиданно вмешался Амрэль Лорн, и все почтительно замолчали.

— Что за спектакль, — недовольно произнес брат короля, выезжая вперед. — Сначала мы целый час ждали маркизу Дэйру, которая захотела уединения и ребячливо убежала в горы, заставив нас целый час мерзнуть у реки, а теперь мы слушаем этого донзара, который захотел жениться по любви.

Столь нелестное упоминание своего имени резануло Дэйру по ушам, но отец предпочел критику не заметить. С Лорнами не спорили. Вместо этого он решил выместить недовольство на невезучем парне, которого не только угораздило влюбиться в девушку из соседнего герцогства, но и найти самое неподходящее время для столь деликатной просьбы. На его месте Дэйра ловила бы герцога не после охоты, а, например, после сбора ежемесячной дани — обычно в такие дни отец всегда находился в хорошем расположении духа.

— Уберите его отсюда, — велел герцог Эйдерледжа. — А ты, Эйтан, впредь лучше смотри, кого в свиту берешь.

Таким образом, долетело и до барона Лаверье, который, пунцовея, уже открыл рот, чтобы отдать приказ своим людям, но тут заговорил князь Амрэль, и все почтительно замолчали.

— Однако, согласно закону, просьба должна быть рассмотрена, — произнес он, глядя в озарившиеся надеждой глаза мальчишки. — Последние данные статистики сообщают, что среди донзаров герцогства Бардуаг доминирует рождаемость девочек. В связи с этим Морт Бардуаг, конечно, одобрит переход молодого сильного работника на его земли. Но вы, Фредерик, потерпите убытки, так как человеческие ресурсы, особенно в условиях напряжения отношений с чагарами, приобретают чрезвычайную ценность. А так как Эйдерледж — приграничное герцогство с высокой потребностью в солдатах, в отличие от того же Бардуага, налицо невыгодность обмена. Поэтому я принимаю сторону Фредерика Зорта и с его позволения решу этот маленький неприятный вопрос.

Отец почтительно кивнул — как показалось Дэйре, даже с облегчением. В делах донзаров герцог Зорт предпочитал полагаться на опыт своего советника, Гарона Шонди, умелого управленца, но большого засранца, заслужившего особую неприязнь Дэйры за изворотливость и лживость. Прошлое Гарона было овеяно славой свободного капитана, торгующего в опасных водах Древнего Моря, но настоящее отдавало столь сильным душком фальши и притворства, что в морскую жизнь Шонди просто не верилось. По мнению Дэйры, все моряки были людьми исключительной храбрости, честности и великодушия. Мнение складывалось из донзарских преданий Поппи и книжек из отцовской библиотеки, но она им верила. Гарон же был настолько труслив, что даже на охоту не ездил. Но по непонятной Дэйре причине его боялись все донзары — вероятно, за единственный глаз. Даже Поппи, получившая в замке налет образованности, верила, что второй глаз Шонди отдал дьяволу за способность заглядывать в душу человека. А если он туда им посмотрит, душа, непременно, загниет, а тело после этого смертельно заболеет.

Сейчас светлый князь Амрэль отчетливо напомнил ей этого Шонди, и Дэйра едва сдержалась, чтобы не скривить губы в презрении.

— Итак, — громко произнес Лорн, купаясь во всеобщем внимании, — донзар по имени Нильс остается в герцогстве Эйдерледж. За особую дерзость барон Лаверье должен всыпать ему плетей. Скажем, восемь ударов. А так как я замерз и злопамятен то на обратной дороге передам Бардуагу, чтобы плетей получила еще и эта Дженна.

Нильс не дождался, когда Амрэль замолчит. Рванувшись к князю, он схватил за узды вороную лошадь, но тут подоспела стража и отволокла разъяренного донзара от его светлости. Прежде чем Нильса увели, он успел прокричать:

— Будь ты проклят!

Нильса заткнули, вдавив лицом в землю, но слова, вырвавшиеся из разгневанного сердца, слышали все. Люди замялись, по рядам пробежала дрожь нервного перешептывания. У всех появились какие-то срочные дела, но никто не осмелился покинуть круг, потому что конь светлого князя стоял, словно гора, не двигался и сам Амрэль Лорн, с каким-то непонятным выражением разглядывая распростертое перед ним тело донзара.

— В реку его, — коротко бросил он и, кивнув герцогу, не спеша тронулся в сторону замка.

Приказ исполнили немедленно. И хотя всем хотелось посмотреть, свита поспешила за князем и Фредериком Зортом, которые принялись о чем-то переговариваться, всем видом показывая, что инцидент исчерпан. Лишь семейный капеллан герцога, Карлус Рейнгольд, остался стоять, чтобы осенить мрачные воды Марены Пармы Маленькой знаком Амирона.

Не двигалась и Дэйра, стоя на дороге и мешая охотникам. Толпа обтекала ее с двух сторон — дурная репутация безумной маркизы заставляла людей проявлять благоразумие и не связываться.

Донзары не умели плавать. Не учились сами и не учили своих детей, потому что плавание считалось привилегией вабаров. Донзарам же за подобное умение рубили руки.

Нильс тонуть не хотел. У берега, где стоял охотничий лагерь герцога, была заводь, и мальчишку не унесло по течению. Его голова то показывалась из серых вод Марены Пармы, то скрывалась в пучине, руки бесполезно стучали по водяной глади, пытаясь оттолкнуться, взгляд был остекленевший, а рот открывался в попытках вдохнуть воздух, вместо которого получал очередную порцию воды.

Солдаты, исполнившие приказ, переминались на берегу, кутаясь в мундиры и ожидая, когда донзар потонет, чтобы доложить начальству. Затянувшаяся казнь их явно злила.

Он сам виноват, подумала Дэйра, спешиваясь с коня. Глупый, молодой, к тому же влюбленный. У таких голова обычно не соображает. Она много раз слышала о любви, однажды даже думала, что влюбилась сама, но чувство быстро увяло, так и оставшись лишь бледным намеком на ту бурю, которую обещали книги и рассказы бывалых подруг.

Казни донзаров ей приходилось видеть и раньше. Отец часто отсутствовал в замке, пропадая в приграничном Эйсиле по чагарским делам, мать была слишком чувствительной натурой, чтобы смотреть, как рубят головы людям, Томасу еще не исполнилось восемнадцати — совершеннолетия, и на подобном присутствовать ему было пока запрещено. Но смотреть надо было, потому что по закону казнь должен был засвидетельствовать хозяин земель. Так и повелось, что вместо отца подобные мероприятия посещала Дэйра с Гароном Шонди, который ко всем своим недостатком в ее представлении был прочно связан с человеческой смертью.