Многополярный мир. Идеология и экономика. Конец доминирования Западной цивилизации. Что дальше готовит нам история? - Виктор Волконский

Как и религиозная вера, живая, действенная идеология служит фактором, объединяющим народ или хотя бы его наиболее активную часть. Для этого она должна выявлять и формулировать в понятных и приемлемых для народа словах и образах актуальную картину мира и духовные, смысловые установки, т. е. ответы на вопросы: что хорошо и что плохо, что есть геройство и доблесть, а что – непростительная глупость и твердолобость или презренное предательство. И что самое важное, – должен быть ответ на вопрос: куда идти и что делать. Отличие идеологий от собственно научных теорий (даже тех социально-экономических теорий, которые лежат в их основе) именно в том, что идеологии содержат как обязательную, главную свою часть эти смысловые установки. Чтобы стать фактором истории, идеология, как и любое религиозно-этическое учение, должна возвысить те или иные социальные, нравственные ценности и символы до надличностного и даже надсоциального уровня.

Идеологий в обществе бывает несколько. Чем лучше духовно-этические установки идеологии соответствуют коллективному бессознательному народа (и значит, к ним больше доверия) и чем реалистичнее указания, что делать, – тем большую активность породит такая идеология. Их противостояние, конкуренция между ними – это нормальное состояние общества. Но чтобы борьба, конкуренция была плодотворной, не вела к взаимному уничтожению и к пустыне бездуховности, тотальной аморальности и криминальной этики, – для этого представители разных вероучений и идеологий должны, по крайней мере, понимать друг друга, понимать, в чем они близки или едины и чем они различаются. Для этого необходима единая для данного общества система координат, неких базовых принципов, которая лежит в основе любого взаимодействия (часто «по умолчанию»). Примеры таких базовых принципов: уважение к тому, что партнер (хоть и идейный противник) считает священным; недопустима прямая ложь и криминальные методы воздействия на противника. Но прежде всего, должен существовать общепризнанный, для всех понятный язык. Возникновение или обновление идеологий в существенной мере связано с обновлением и преображением языка. В языке появляются новые слова, старые обретают новые смыслы и ассоциации.

Рационально-логический (а еще лучше – математический) аппарат познания и коммуникации является таким общепризнанным языком. Методология верификации научных теорий и высказываний, требование их рационально-логической увязки и в идеале их формализации на едином для всего человечества языке математики была выработана в основном в естественных науках. Она придала и этим наукам свойство общезначимости, а их результатам – статус общепризнанных истин. Эта методология и этот язык хорошо выполняют задачу создания единой понятийной базы. Но они годятся лишь для ограниченной сферы смыслов. Этот аппарат не способен отражать те аспекты и оттенки смыслов, за которые ответственны иные функции психики, кроме мышления. Задачу выработки единой базы, позволяющей обеспечить взаимопонимание в пределах всего духовно-интеллектуального пространства, ставит перед собой особый вид деятельности, особый институт – философия.

История показала, что жизнеспособность, действенность идеологии и выполнение ею своей смыслообразующей функции определяется далеко не только интеллектуально сформулированными и вербально выраженными текстами. Она определяется всем контекстом культуры и традиций общества. Поэтому при обсуждении смысловых проблем не обойтись без понятия духовности, которое учитывает помимо теоретико-идеологических факторов, факторы религиозные, нравственные, эстетические. В то же время отнесение слова духовный только к сфере религиозной жизни представляется излишне узким. Необходимо единое понятие, позволяющее охватить такие феномены духовного подъема, как экспансия религиозного учения и, скажем, небывалый энтузиазм научно-технического освоения мира в последние столетия, большей частью на атеистической основе (см., также [2, с. 63]).

Само формирование научного мировоззрения и его распространение и утверждение в интеллектуальной сфере и затем преображение всего уклада жизни человека на основе науки и техники является примером такого подъема и исторического свершения. А разве великий подъем технического творчества и трудовые подвиги как руководителей производства, так и рабочих коллективов в Америке, в Германии, в СССР не могут быть поставлены в один ряд с подвигами создателей и мучеников христианской церкви, исламского, иудейского и иных вероучений? Парадоксальный факт состоит в том, что благодаря монопольному доминированию научного мировоззрения эти духовные сущности оказались вытесненными из основного поля, как теперь принято говорить, интеллектуального дискурса. Очевидна необходимость создания единой методологии, единой «сети» философских категорий, с помощью которой можно обсуждать любые духовно-идеологические концепции, разнообразные проявления Духовности, которые стали бы единой базой для интеллектуальной работы человечества.

Такое использование термина можно назвать духовностью в широком смысле. Потому что необходимо еще и понятие духовности в узком смысле, которое связано с наличием в том или ином культурном или идеологическом феномене сакрального, священного содержания, отличающегося от повседневного, бытового, банального. Этот аспект в искусстве хорошо выразил известный польский кинорежиссер Кшиштоф Занусси во время недавней встречи с председателем Синодального информационного отдела Русской Православной Церкви Владимиром Легойда (см. www.pravmir.ru): «В Италии видно, что там в храмах много интересных произведений искусства. Но люди среди этих хороших произведений находят только некоторые, перед которыми им удобно молиться. Сколько великолепных Мадонн висит в польских костелах, а перед ними никто не молится… если в искусстве нет тайны, то это уже не искусство. Это «кич»… Что-то исчерпалось. Все напряжение, которое нас привело к стольким произведениям искусства, науки, политики, все это прошло. Все стало банальным. Любовь – банальная вещь, пища – банально, безопасность – банально». Снижение уровня произведений искусства и художественной литературы по глубине их эстетического и эмоционального воздействия по сравнению с XIX или серединой XX столетий, видимо, можно связать с доминированием рационально-прагматического элемента в европейской культуре и иссяканием духовности в узком смысле.

О Смыслах истории. Человек обладает огромным набором способностей. И каждое из них может быть основой специального направления развития, поскольку в человеке заложено стремление к совершенству. И это стремление для многих становится смыслом и главной духовной основой существования. История много раз доказывала неизбежность смены «сверхценного», одномерного направления неожиданно возникавшими новыми ветвями на дереве смыслов развития. Вспомним в качестве примера, как в XVII–XVIII вв. в центре Европы, поглощенной междоусобными войнами и атмосферой первоначального капиталистического накопления, суровую Германию вдруг охватывает всеобщая страсть к музыке. В каждом доме вечерами играет маленький семейный оркестр, появляются все новые композиторы. Большинство из них потомки не помнят, но появились и величайшие вершины, формирующие само понятие человеческой культуры.

Категория развития необходима, чтобы история имела Смысл. Человек обладает огромным разнообразием возможностей развития. И потому радикальные традиционалисты, требующие непременного возвращения к прежним Смыслам и символам, – они заслуживают уважения и часто восхищения, но они только часть, лишь одна сторона сложнейшей системы, называемой Человек. Некоторые из таких возможностей возвышаются до уровня сакральных символов или идеологических целевых установок, порождают пассионарные подъемы и новые направления исторического развития.