Я не буду твоей - Ирина Давыдова

— Вы хотите сказать, что этот игрок и нищеброд для Вас был важен.

— Нет, я не стану этого говорить.

— Послушай, мальчик, — грубо выплюнул этот урод, зля меня своим тоном, — это взрослые игры, а значит, и разговоры тоже взрослые.

— А мне не до игры, Олег Вениаминович. У Вас есть дочь…

Замолчал, наблюдая за его реакцией, которая не заставила себя долго ждать. Седой заметно занервничал, послабляя на шее галстук.

— Так вот представьте, если бы Ваша дочь одним прекрасным солнечным днем узнала, что ее отца больше нет. Как Вам такая перспектива? — поинтересовался я, но тут же поспешил исправиться, чтобы этот мудак не подумал, что я угрожаю. — Нет-нет, не подумайте, это не угроза, это просто предположение.

— Ты слишком смелый.

— Возможно, — кивнул, но говорить пришло время Седому.

— Я тебя услышал. Сегодня же я накажу их.

— Сделайте так, чтобы они поняли, куда лезть нельзя. А еще лучше, отправьте в тайгу, на растерзание животным.

— Не беспокойтесь, они понятливые.

— Я надеюсь на Вашу помощь.

Я поднялся из кресла и молча прошел к двери.

— Я делаю это только ради Вашего дяди, — услышал в спину, и обернулся.

— Премного благодарен, — я знал, откуда во мне смелость, ведь в моем рукаве был один козырь.

— Эльмир Дамирович… а Ваш отец…

— Не имеет значения! — рыкнул я, не желая слышать из уст Седого имя моего отца.

Я знаю о нем больше, чем он думает. И пусть не строит из себя святого.

— Всего доброго!

Покинув кабинет Седого, я сразу же отправился на встречу с директором соцопеки города Киева. Для меня судьба Кати была сейчас на первом месте, и я не собирался упускать возможность взять на себя опекунство. Благо, средства позволяли, а значит, желающих возразить быть не должно.

Разговор с Седым меня немного напряг. Я знал, кто он и почему заговорил о моем отце. Только вот я не собирался с ним обсуждать эту тему, мой отец для меня святое. И говорить о нем с этим подлецом я не собирался. Собственно, и времени абсолютно никакого не было.

Помимо Катюши, меня ждала работа. Тем более теперь в двойном объеме. Я хотел обеспечить ее полностью, чтобы она больше не чувствовала себя обделенной и никому не нужной.

В соцопеке я провел некоторое время, всеми силами, а точнее купюрами, убеждая, что мне можно доверить подростка. И если они сомневаются во мне, то могут посещать дом, где будет жить Катя хоть каждую неделю.

В то же время я понимал, что они могут подумать, будто я педофил. Увы, в наше время такого тварья навалом. Их бы я сам лично истреблял, топором рубая им хер. А учитывая мою спешку в оформлении документов, и подавно можно надумать различной гадости. Но слава Богу, с мозгами у меня было все нормально, и я просто не хотел, чтобы Катя попала в детдом даже на кратчайшие сроки. Кто милосерден, тот меня поймет.

В итоге, мне позволили оставить Катю Войцех у себя дома, но при условии, что с проверкой будут приходить раз в три дня до момента подписания всех бумаг. Я против не был, хоть каждый день. Главное, что девочку никто не обидит. Она будет под постоянным моим присмотром. И не только моим.

— Катя, ты дома? — спросил громко с порога, оставляя пакеты с покупками на комоде.

— Эльмир Дамирович, здравствуйте, — услышал взволнованный голос и, подняв взгляд, увидел перед собой испуганную Катю, лицо которой было перепачкано мукой.

— Катя? Что случилось?

— Простите, — она виновато склонила голову и сомкнула руки в замок.

— За что?

Я сбросил с ног туфли и подошел к девчонке, осматривая ее на предмет ран.

— Ты цела?

— Да, я… простите, просто хотела научиться готовить пельмени. Я вареники умею, а пельмени никогда… И вот… не получилось.

— А что именно не получилось? — я улыбнулся и вытер след муки на ее щеке.

— Фарш. И эта странная жужжащая мясорубка. У нас была ручная, а эта… я нажала, а мясо… оно разлетелось по кухне.

Она от стыда прикрыла лицо ладонями, а я наклонился и убрал ее руки.

— Послушай, ты теперь просто обязана накормить меня пельменями собственного приготовления, — попытался ее успокоить.

— Эльмир Дамирович, там на стене два пятна жирных.

— Похер на обои. Ой! Прости, не учи таких слов.

— Вы не станете меня ругать? — в ее голосе и взгляде было столько удивления, что даже мне стало не по себе. — Я же лазила в Вашей морозилке без спроса.

— Нашла проблему. Иди умываться! А я пока продукты разберу. А потом новости сообщу.

Она кивнула и наконец-то выдохнула, немного расслабившись.

— Улыбочку быстро! — хмыкнул я, щелкнув девчонку по носу.

Катя улыбнулась и тут же сбежала в ванную комнату умываться. Вот улыбка — это уже прогресс.

Я забрал пакеты и прошел в кухню.

Ничего катастрофического я там не обнаружил. Вполне аккуратно стояла миска с готовым тестом, чистый стол, ну и да… перепачканная мясорубка, забитая мясом. А на стене действительно два жирных пятна. Понятия не имел, как ей это удалось, но уж ругать за такую хрень точно не собирался.

Ну что же, значит, мой небольшой сюрприз оказался кстати.

Пока Катя умывалась, я доставал продукты и выгружал их на стол, предварительно убрав миску с тестом на другой стол. Сейчас я собирался приготовить мясо, а в ближайшие выходные выехать на природу на шашлыки. Думаю, это станет хорошим отвлечением от дурных мыслей для Кати.

— Вы поможете справиться мне с мясорубкой? — услышал со стороны входа в кухню.

— Помогу, конечно. Сейчас будем вместе готовить. Ты пельмени, я стейки. А потом ты мне расскажешь, что мечтаешь попробовать из еды или сделать, в плане каких-то развлечений.



— Ладно.

Катя кивнула и подошла к столу.

— Вы столько всего набрали. Надеюсь, не из-за меня?

— Нет, я всегда так набираю, только сегодня еще и пирожные взял с фруктами. Это уже для тебя. О! Вспомнил! Малиновое варенье, как ты и просила.

— Что Вы, я же…

— Катя, переставай мне выкать. Я хоть и старше, но не дед все же.

— Я попробую, — неуверенный голос и взгляд, метавшийся по кухне, говорил о том, что ей неудобно. Она часто смущается.

— Кстати, у меня для тебя маленький подарок. Если я ошибся, выкинешь его и все.

— Что Вы, какие подарки! — удивилась она, краснея. — Вы и так столько уже сделали.

— Катя! Прекрати выкать, я сказал! — рыкнул я и кажется не рассчитал, заметив, как она сжалась. — Все, прекращай. Извини, я просто… в общем, вот.