Люди и чудовища. Том 2 - Валерия Веденеева

Приказ учителя — избавляться от всех, кто догадался о том, что он Темный, — сам всплыл в памяти Арона. Мерис явно получил аналогичный… Еще не хватало, чтобы он попытался что-то Венду сделать. Приказ приказом, но раскидываться друзьями Арон не собирался.

— Побочный эффект заклинания, — быстро сказал Арон, бросив в сторону Мериса предупреждающий взгляд. — Свет концентрируется в заклятии призыва Врат, поэтому вокруг кажется темнее.

Еще одна ложь — в дополнение к сотне прежних. Держать в памяти все, что Арон придумал за последние месяцы, становилось сложно.

Медленно и неохотно, золотистая дуга Врат начала проявляться в воздухе.

На пределе ощущений, там, где даже обостренные чувства, даруемые эррэ, блекли, Арон слышал недовольный шепот стихийных духов. Им не нравился Мерис. Им не нравилось место, куда призывала их его магия… Да, им особенно не нравилось это место — Великая Степь осенью. Зимой они бы просто не пришли…

— Ты точно остаешься? — Арон повернулся к Венду.

— Да. После того, как Мэль прожужжал нам все уши своей Осенней Охотой, я просто обязан ее увидеть.

Арон криво улыбнулся. Он бы тоже не отказался посмотреть на знаменитую охоту Таэлей, но учитель приказал возвращаться, а сейчас Арону никак нельзя было злить учителя. Слишком многое зависело от его доброго расположения.

* * *

Амулет Нурэ покачивался в руке Джата Пеларе, и солнечный свет, проходя сквозь плетеный узор амулета, искажался. Менялся цвет, переливаясь всеми оттенками синего и фиолетового. Менялась температура, и тепло солнца превращалось в холод. А еще постоянно менялся угол падения солнечных лучей — без какой-либо закономерности.

— Отлично, —учитель убрал Нурэ в кованную шкатулку. — Ты все сделал отлично.

— Великий Неркас тоже искал этот амулет, — сказал Арон. — То, что я успел первым —чистая случайность.

— Не случайность, мой дорогой ученик. Мое многолетнее планирование, знание деталей и твоя удача — вот рецепт успеха. А Неркас, вместо того, чтобы самому исследовать источники, предпочитает красть чужие наработки. В этот раз он получил по носу — и поделом.

— Учитель… — Арон заколебался, не уверенный, стоит ли говорить, но все же сказал: — Мои знакомые из Светлых передали, что Великий Неркас все еще в ярости. Что в таком состоянии его не видели уже много лет. Учитель, не нужно использовать Нурэ в столице. У него очень сильное магическое излучение, пройдет через любые щиты. Если Неркас узнает, что Нурэ здесь, у нас будут большие неприятности.

— В ярости, говоришь? — Джат Пеларе задумчиво погладил бок шкатулки. — Ну и пусть злится.

— Учитель…

— Ступай, Арон. Ступай. Там уже Мина прибежала, ждет. Хотел бы я знать, как она без Дара узнает о твоем возвращении раньше остальных.

Арон поклонился, но не ушел. Он тоже соскучился и хотел увидеть Мину, и не хотел злить учителя. Но старый маг должен был понять, как опасно…

— Я буду осторожен, — пообещал учитель, но рука его вновь потянулась к шкатулке с бесценным амулетом.

* * *

Имение Джата Пеларе находилось на окраине столицы, недалеко от большого соленого озера. На берегу этого озера, среди расколотых скал, можно было найти немало гротов — оставшихся еще от тех седых времен, когда озеро было морем. В одном из этих гротов было сумрачно и тихо — и никого, кроме них двоих.

— Отец сказал, что это последнее задание. А еще — что ты станешь самым молодым мастером за последние сто лет. Или за двести. Отец даже не помнит, когда в последний раз ранг мастера получали в девятнадцать лет, — Мина уютно сидела в кольце его рук, чуть повернув голову, и можно было целовать и легонько покусывать ее маленькое ушко, и…

— Арон, прекрати! Я говорю о важных вещах!

— Да-да, я слушаю. Я очень внимательно слушаю… — внимательно слушать было трудно. Хотелось отнюдь не слушать, а заниматься более приятными вещами, но сегодня Мина была настроена серьезно.

Возникло ощущение присутствие, не враждебное, но и не сказать, что слишком дружественное. У входа в грот стоял Мерис:

— Мина, тебя ожидает госпожа Эндир. Учитель велел тебе идти немедленно.

Девушка неохотно освободилась из рук Арона.

— Немедленно, он сказал, — с нажимом повторил Мерис и добавил, обращаясь к Арону: — А вот тебе нет. Госпожа Эндир тебя терпеть не может.

В отличие от Вифреда, не скрывавшего своей враждебности, и Таньго с Якку, бывших подчеркнуто дружелюбными, Мерис держал нейтралитет. Не ссорился, но и расположения Арона не искал.

— Зачем эта ведьма опять явилась? — спросил Арон, поморщившись. Неприязнь с госпожой Эндир у них была взаимной.

— Она думает, будто у меня можно пробудить магию, — ответила Мина. Пожала плечами — почти равнодушно. — Якобы если в крови есть хоть след Дара, его можно заставить проявиться.

Даже у самых сильных магов рождаются дети без Дара. Разочарование для родителей, вечная боль для самих детей. Мина говорила, что не завидует ученикам своего отца. Что не завидует другим Одаренным. Но Арон часто видел в ее глазах гложущую тоску, когда она смотрела на то, как творится волшба.

У Джата Пеларе было двенадцать детей — и одиннадцать из них умерли. Сперва прорыв из нижних миров в Южном Ройте, где тогда жила его семья. Потом, семь лет назад, вспышка Синей Чумы — равно уносившей обычных людей и Одаренных. Болезнь пощадила только самого старого мага и Мину — самую младшую и единственную, рожденную без магии.

Мина убежала к гостье, а Мерис остался. Даже шагнул внутрь грота, заставив Арона поморщиться — он считал это место своим и не планировал делить ни с кем, кроме Мины.

— Давно хочу спросить у тебя кое-что, — Мерис смотрел внимательно, цепко. — Почему ты пошел на поводу у старика в его планах?

— Объясни толком, — Арон пошел к выходу из грота, будто невзначай оттолкнув Мериса плечом. Отошел от входа подальше и остановился посреди каменной плиты, нависавшей в этом месте над водой. Второй подмастерье вышел из грота и встал рядом.

— Я говорю о планах старика женить тебя на Мине и получить от вас Одаренных внуков. Тебе не противно, что из-за магического потенциала и близости ко Тьме тебя хотят использовать как племенного жеребца?

Арон удержался от смешка, но с трудом. В памяти краткой вспышкой пронеслось, сколько труда и сил он