Записки русского экстремиста - Игорь Шафаревич

Какой же она выработала ответ? Конечно, в каком-то смысле вызов относился ко всем другим народам, не входившим непосредственно в эту западную цивилизацию или вошедшим туда не сразу. И ответы вырабатывались разные, и важно сравнить их, чтобы понять то, как Россия на это реагировала. Важно сравнить российский ответ с другими вариантами. Центром, в котором сложилась западная цивилизация, была Англия. Франция, по-видимому, пыталась в конце XVIII века наметить свой путь развития, основывающийся на таких же элементах капитализма, но в другом направлении. Но она была разбита Англией в нескольких войнах, потеряла свои американские и индийские колонии и в результате пережила серию катастроф, начиная с революции XVIII века. В результате она в конце концов приняла этот тип жизни, но уже не в качестве одного из лидеров, а как второсортная держава. Примерно такая же судьба была и у Германии: роль попытки противостояния чуждому давлению там играл национал-социализм. И вообще, фашизм в Италии, Испании, Португалии, Австрии был формой несогласия, протеста этих стран против наступающей на них западной, по существу англосаксонской, цивилизации; но окончилось это для всех западноевропейских стран их полным включением в круг этой цивилизации и принятием ее основных принципов.

Противоположный пример можно наблюдать в Северной Америке. Ее населял громадный народ североамериканских индейцев, насчитывающий не менее миллиона человек (называются разные цифры, вплоть до 8 миллионов). Это народ с очень своеобразной, глубокой, развитой мифологией, которая давала ответы на фундаментальные вопросы бытия: о происхождении мира, человека, смысле жизни. Это народ со своими этическими нормами, с очень развитым представлением о чести, гордости, мужестве. И он не принял эту западную цивилизацию, принесенную туда английскими переселенцами, и в результате оказался просто уничтоженным. Против индейцев велись войны, за их головы платили вознаграждение. За скальп индейца англичане назначали цены: за мужской — 5 долларов, за женский — 3, а за детский — 2. Индейцам подбрасывали муку, зараженную чумой или оспой. И в результате нескольких веков борьбы они как народ перестали существовать. И конечно, в этом колоссальную роль для английских переселенцев играла кальвинистская идеология их избранности, согласно которой индейцы — это народ, не имеющий права на существование, своим существованием как бы оскорбляющий Божественный промысел. Колонизаторы сравнивали дикарей с дикими животными. Например, говорилось, что договор, заключенный с индейцами, дикарями, ни к чему не обязывает человека, как если бы он заключил договор с диким животным.

В этом спектре возможных ответов на вызов западной цивилизации Россия выработала или пытается до сих пор выработать свой собственный, третий путь. Он заключается в том, чтобы усвоить некоторые продукты западной цивилизации, не теряя своей индивидуальности. Так можно выучить немецкий или китайский язык, не становясь немцем или китайцем. Этот путь и развивался начиная с петровских времен или даже немного раньше. Он был далеко не бесконфликтным и безболезненным для России. Он привел к расколу народа, при котором высший, образованный слой усвоил другой стиль жизни и мышления, чем остальная, большая часть народа. Но все же он обеспечил стране двести лет устойчивого развития, страна достигла своих естественных географических пределов и избегла участи Индии или Китая. И в то же время была создана великая русская культура XIX века.

Но можно спросить: в чем же я вижу доказательства того, что Россия сохранила свою национальную идентичность? Мне кажется, есть несколько четких, безусловных признаков. Во-первых, то, что она осталась православной, во-вторых, то, что она осталась монархией, в-третьих, она сохранила свое отношение к крестьянству и деревне, принципиально противоположное тому, на котором основывалась западная цивилизация. И в XX век Россия вступила крестьянской страной, больше 80 процентов населения были крестьяне. И это был не стихийный процесс, это было сознательное устремление русской мысли начиная с реформ 1861 года. Тогда была сохранена община — именно с той целью, чтобы препятствовать пролетаризации деревни, то есть сгону крестьян с земли и превращению их в пролетариев. Но когда стало понятно, что община в какой-то мере ограничивает развитие крестьянского хозяйства, начали разрабатываться проекты реформ. Этим вначале занимался Бунге, самый, может быть, влиятельный министр Александра III; потом долгое время во главе комиссии, которая разрабатывала систему реформ, был Витте, и, наконец, реформа была реализована Столыпиным. Преобразования шли с 1861 до 1911 года. Это была систематическая деятельность, по крайней мере с единой целью. Можно сказать, что эти попытки были в разной степени энергичными, волевыми, действенными, но все они имели одну и ту же цель, одну и ту же ориентацию. Все же реформы происходили слишком медленно и боязливо, что и сказалось в революции.

И, наконец (я перечисляю пункты, по которым можно утверждать, что Россия не пошла по западному пути), вот последнее свидетельство — самого Запада. Запад всегда в течение XIX и XX веков воспринимал Россию как нечто себе чуждое и даже враждебное. От либералов до крайних революционеров там Россию не любили. Для либералов Россия была препятствием на пути к прогрессу, для революционеров — на пути к революции. От маркиза де Кюсти-на до Маркса и Энгельса Россию не принимали в европейский круг. Маркс и Энгельс писали о «сентиментальных фразах о братстве, обращенных к нам от имени контрреволюционных наций Европы» (хочу обратить ваше внимание на поразительный термин «контрреволюционные нации» — классовый подход, который является столь фундаментальным для их идеологии, в этом пункте даже отбрасывается). Так вот: в ответ на эти призывы, писали Маркс и Энгельс, «мы говорим: ненависть к русским была и продолжает еще быть для немцев их первой революционной страстью».

Данилевский в книге, о которой я буду подробно говорить позже, писал, что «вешатели, кинжальщики, поджигатели становятся героями, коль скоро их гнусные поступки обращены против России». И так продолжалось вплоть до Первой мировой войны, когда в парламентах Франции и Англии правительство вынуждено было защищаться от упреков, что оно находится в союзе с «деспотической Россией», в то время как эти страны были бы раздавлены немцами, если бы не было принесено в жертву более полутора миллионов жизней русских солдат.

Вся острота противостояния Западу была связана с тем, что он обладал колоссально мощными силами, прежде всего материальными, — в виде техники, развивавшейся с совершенно фантастической быстротой. Затем Запад обладал четкой и рационально сконструированной социальной организацией и, может быть, наиболее действенной силой — идеологией. Самым мощным идеологическим оружием Запада была концепция прогресса — идея о том, что вся история движется в одном направлении — куда-то «к лучшему». Эта концепция сделалась настолько общепризнанной, общепринятой, что можно даже спросить: а как же иначе можно воспринимать историю? Разве это не само собой очевидно? Кажется, что это свойство человеческого мышления, по-другому и нельзя мыслить. Но это совсем не так. Существовали очень устойчивые и совершенно другие взгляды на историю. Например, историю понимали как циклический процесс, который возвращается к исходной точке через много тысяч лет. Этого взгляда придерживались такие известные мыслители, как Макиавелли или Вико, вплоть до XVII века. Или точка зрения упадка: когда-то существовал золотой век, потом худший — серебряный, потом медный, и теперь мы живем в железном веке. Такого взгляда придерживалась практически вся античность, основные ее мыслители. И возникла эта точка зрения очень рано. Она отражена, например, в поэме «Работы и дни» греческого поэта Гесиода, написанной, по-видимому, в VII веке до Рождества Христова. Тогда философию излагали стихами. Вот отрывок из Гесиода: