Книга Ночи - Холли Блэк

закрытыми оружейными заводами и заколоченными особняками до университетов и колледжей, своеобразных ферм в горных городках, загрязненных рек и болотистой красоты водохранилища Кваббин, Долина казалась весьма привлекательной из-за своей дешевизны и удачного расположения – достаточно близко как к Нью-Йорку, так и к Бостону. Кроме того, тут всегда очень терпимо относились ко всякого рода чудачествам. Где еще вы найдете коз, используемых для стрижки газонов, или оружейный клуб, проводящий ежегодную ярмарку в стиле Возрождения? Отправившись на короткую пешую прогулку, здесь вполне можно купить каркас кровати восемнадцатого века, изготовленный вручную горшок в форме вагины или даже дурь у ошивающегося на автобусной станции парня.

В наши дни ко всему вышеперечисленному можно добавить еще и посещение теневого салона, альтерационисты которого без труда избавят вас от любого порока – или помогут погрузиться в новый. Например, стремительно росло число желающих покайфовать. Чем больше в мире становилось сумеречников, тем большие изменения претерпевали города – сдерживающего оникса на всех не напасешься!

Как бы то ни было, убийство парня в твидовом костюме казалось исключительно ужасным. Кто бы ни был к этому причастен, он должен был обладать невероятной силой, чтобы расколоть тело человека, как скорлупу грецкого ореха.

Чарли сунула дрожащие руки поглубже в карманы. Привычный маршрут вдруг сделался пугающим, полным зазубренных теней, перемещающихся с каждым порывом ветра. Ей показалось, что она учуяла запах тухлого мяса.

Едва смея дышать, она миновала еще два квартала и, наконец, оказалась на своей подъездной дорожке.

Привычно звякнул колокольчик над дверью, когда Чарли вошла в уродливую желтую кухню съемного дома. В раковине стояла сковорода и две грязные миски, а рядом с микроволновкой – тарелка, накрытая другой, – ее с надеждой обнюхивала их кошка по кличке Люсимурр.

Винс обнаружился в гостиной; он спал перед негромко бубнящим телевизором, раскинув свое большое тело на обшарпанном диване. У него на животе лежала книга в мягкой обложке. При виде его на Чарли накатило чувство тоски – неприятное ощущение, когда скучаешь по кому-то, кто пока тебя не оставил.

Ее взгляд устремился туда, где должна была быть его тень, но наткнулся на пустоту.

Еще при первой встрече Чарли отметила, что с Винсом что-то не так: он как будто был немного не в фокусе, размытым по краям. Может быть, ее отвлекло то, что она сама была пьяна, или, что в отличие от прочих парней, которых влекло к ней, этот был чисто выбрит и в целом имел весьма презентабельный вид. Только когда она увидела его на следующее утро – он стоял в дверном проеме, и свет, казалось, струится прямо сквозь него, – она поняла, что у него нет тени.

А вот Поузи сразу обратила на это внимание.

Сейчас сестра сидела на потертом сером ворсистом ковре и, разложив перед собой карты, прищурившись, пялилась в экран ноутбука, где двигалось какое-то зернистое изображение. Одета она была в ту же пижаму с потертыми засаленными манжетами, что и когда Чарли уходила. И без лифчика. Свои светло-каштановые волосы Поузи завязала небрежным узлом на макушке. Единственным украшением, которое она носила не снимая, было кольцо с чередующимися золотыми и ониксовыми секциями. Общаясь с клиентами по «зуму», Поузи никогда не включала свою камеру, поэтому и наряжаться ей надобности не было.

Возвращения Чарли она, наверное, даже не заметила, продолжая читать карты Таро своим размеренным и весьма профессиональным голосом:

– Девятка жезлов, перевернутая. Она символизирует безмерную усталость. Стремясь отдавать всю себя без остатка, вы в конце концов обнаружили, что исчерпали все силы…

Ее собеседница, должно быть, принялась изливать душу, потому что Поузи замолчала, не договорив, и стала слушать.

Когда сестры были маленькими, мать частенько посещала экстрасенсов – и их с собой таскала. Чарли помнила, как пялилась на пыльные бархатные подушки и занавески из бисера в гостиной дома вдали от шоссе, и лежащую у нее на коленях голову Поузи, пока маме плели очередную ложь о ее будущем.

Однако их матери нужно было с кем-то поговорить, пусть ее и обманывали раз за разом, – никому другому она открываться не хотела. Экстрасенсы, медиумы, гадалки выступали в качестве психологов для тех, кто не готов признать, что нуждается в помощи. Они являлись кем-то вроде волшебников для людей, отчаянно нуждающихся в капельке магии, – до того как магия стала реальностью.

Хотя Чарли не верила, что у Поузи есть способности, не сомневалась, что в лице ее сестры клиентки обретали того, кто относится к их проблемам серьезно и искренне хочет помочь. А они в ответ подписывались на нее на «Патреоне» и делали пожертвование в пятьдесят долларов.

Чарли вернулась в кухню и, сняв верхнюю тарелку с нижней, обнаружила, что Винс приготовил тако с яйцом, положив сбоку нарезанный дольками авокадо, сдобренный соусами табаско и шрирача. Судя по посуде в раковине, он приготовил то же самое и для Поузи. Сидя на кухне за ржавым складным столом, Чарли жевала свою порцию и слушала, что вещает сестра:

– Король кубков, тоже перевернутый. Вы умная женщина, но, тем не менее, иногда совершаете необдуманные поступки.

Чарли содрогнулась – это уходили остатки адреналина. Пришлось на мгновение отложить вилку и сделать несколько прерывистых вдохов. Она попыталась сосредоточиться на голосе сестры и на знакомой истории, которую та рассказывала.

У большинства людей, просивших Поузи сделать расклад на картах Таро, имелись проблемы на любовном фронте. Некоторые хотели узнать, есть ли у них шанс понравиться конкретному человеку. Другие – одинокие – мечтали услышать подтверждение, что в том нет их вины. А чаще всего обращались те, у кого разладились отношения со второй половинкой: эти либо нуждались в заверении, что страдания их оправданны, либо, наоборот, в благословении на разрыв.

Мать Чарли и Поузи тоже чаще всего ходила советоваться о делах сердечных. Для женщин семейства Холл состояние влюбленности было сродни падению со скалы. Они были катастрофически не способны выбрать достойного мужчину, словно пребывали под действием некоего наследственного проклятия, которое было наложено на них с тех пор, как бабушка вышла замуж за одного ужасного парня. Она и по сей день отбывает заключение за то, что в конце концов пустила ему пулю в затылок, пока он смотрел телевизор, развалившись в кресле. Потом проклятие перекинулось на маму, которая, посадив дочерей на заднее сиденье своей «Киа» и велев им не шуметь, колесила по округе в попытке поймать своего благоверного – их отца – на измене. Какое-то время спустя у девочек появился отчим, но все снова закончилось плачевно – он сломал Поузи запястье.