Звезда заводской многотиражки 3 - Саша Фишер

class="p1">— Ну ты же любишь сложные задачи, Иван, — промурлыкала Даша, не открывая глаз.

— Ты рассталась с Игорем? — спросил я.

— Ой, ну вот зачем ты о нем вспомнил? — поморщилась девушка. — Он предложил мне выйти за него замуж.

— О… — удивился я. История поменялась? Там, откуда я прибыл, никакой жены Даши у Игоря Мельникова не было. Эффект бабочки? Моя бабушка осталась жива, и это повлекло за собой массу всяких неожиданных изменений… Хотя о чем я? В оригинальной версии истории не было никакого корреспондента многотиражки Ивана. Он вернулся в Новокиневск из Москвы и в тот же день выпал с балкона и насмерть разбился. А я уже много всякого успел наворотить, не размышляя о последствиях.

— О чем задумался? — спросила Даша и подняла голову, заглядывая мне в лицо.

— Тебе не понравится, — я подмигнул и улыбнулся.

— Я же вижу, что ты хочешь о чем-то спросить, — Даша уперлась кулачком в мою грудь и села. Очаровательное бесстыдство! Никакого «давай выключим свет, пожалуйста» и «ты не думай, я не такая». Как она выжила в Советском Союзе без этих предрассудков?

— Понимаешь, я не видел брата много лет, — вздохнул я. — Мы и раньше не были очень близки, а сейчас его как будто вообще подменили. Так что да, наверное, я бы хотел спросить, вот только не знаю, о чем спрашивать.

— Ну вот, а он все время задает вопросы о тебе, — Даша захихикала, как школьница. — На каждом нашем свидании, представляешь? «Что сегодня сказал Иван?», «А Иван что делал?», «Иван тоже там был?» Мы даже из-за этого поссорились пару раз.

— Тогда я не буду ничего спрашивать, — я потянулся к ней руками, обнял и вернул обратно в положение лежа. — Мне вообще неинтересно, как там у него дела, что он сказал или сделал.

Спрашивать ничего и не пришлось. Как бы ни было обидно это осознавать, но Даша оказалась первой женщиной в моем новом жилище именно благодаря Игорю. По намекам, оговоркам и смехуечкам я более или менее смог понять, что там у них произошло и почему так вышло. Почти одновременно со мной в Новокиневск приехал Прохор. Неприятный липкий мужик, который Даше ужасно не нравился. Вот только в ее жизни этого Прохора стало слишком много. Приглашает Игорь на концерт или в театр, а там третий. В ресторан вечером? Столик на троих. А на днях Игорь попросил развлечь Прохора без него. Погулять по ВДНХ, посидеть потом в ресторане, ну и все остальное. На это самое «все остальное» Даша смертельно обиделась и попыталась даже уйти. Но Игорь тут же сдал назад и сделал ей предложение. Но потом снова завел разговор о том, что ему очень надо, чтобы она, Даша, помогла ему. И что сегодня, в смысле уже вчера, после работы опять намечалась встреча с этим Прохором. Но Даша сказала, что ужасно занята и никак не может.

Она уснула первой. А я еще долго лежал с открытыми глазами, переваривая услышанное. Похоже, что не было никакого события, толкнувшего Игоря на путь криминала. Он с самого начала был типом мутным и неприятным. Подкладывать свою девушку под столичного чиновника, чтобы получить какие-то преференции — это… Фу. И это было очень в духе того самого Игоря Мельникова, которого я знал по своим временам. Того, кем он станет в девяностые. Вот только Даша оказалась крепким орешком. И отомстила за непристойное предложение. Со всем пылом своей бунтарской натуры.

Правда, что делать дальше, было по-прежнему непонятно. Держать курс на сближение с родственником, а там… там посмотрим.

— А у нас на заводе есть психолог? — спросил я, откладывая в сторону длинное письмо на трех двойных листочках, вырванных явно из школьной тетрадки.

— Психолог? — похлопал глазами Семен. — А тебе зачем? Голоса в голове появились?

— Темный ты человек, Семен! — засмеялась Даша. — Голосами в голове занимается психиатр. А психолог — это для семейных проблем и всякого такого. Да, Иван?

— Все так, — покивал я. — Подумал, что рубрика с письмами про личную жизнь смотрелась бы авторитетнее, если бы в ней давал советы профессионал. Вот тут, например, женщина задает массу всяких каверзных вопросов, а я боюсь, что если я сам начну на них отвечать, то могу накосорезить. И вместо помощи только хуже сделать. А психологов ведь как раз чему-то такому учат…

— У меня подруга психолог, — сказала вдруг наша корректорша. — Она при клубе знакомств работает в в дк «Трансмаш».

— О! — оживился я. — А может нам ее привлечь в качестве внештатного консультанта?

— У нас нет ставки внештатника, — покачала головой Антонина Иосифовна. — Но ты можешь написать заявление директору, что нам нужен штатный психолог. К тебе он может и прислушается.

— Ах да, Иван же у нас теперь авторитет! — язвительно заметил Эдик.

— Между прочим, мы можем от всего коллектива редакции написать, — предложил я. — Так будет даже лучше смотреться, чем я один буду просить…

— Будет лучше, если мое имя фигурировать в официальных письмах некоторое время не будет, — помолчав, сухо сказала Антонина Иосифовна. Лицо ее стало замкнутым. Кажется, история, развитие которой я приостановил, выплеснув в лицо парторга стакан воды, все-таки не осталась без внимания руководства… Либо этот ее родственник, которого она скрыла, в тюрьме, либо в Израиль уехал. Причем второе, как я понимаю, много хуже. Если авторитета загадочного покровителя Антонины окажется недостаточно, чтобы ее прикрыть, то скорее всего, в один совсем даже непрекрасный день мы все придем на работу, а за ее столом будет сидеть какой-нибудь консервативный хрен в роговых очках, убежденный строитель коммунизма, или желчная дамочка с характером сержанта морской пехоты…

В дверь вежливо постучали.

— Не заперто, входите! — немедленно отозвалась Антонина Иосифовна.

— Можно? — в приоткрытую дверь просунулась голова Гали. — Иван? Ты забыл, что сегодня собрание комсомольского актива?

— Ой-ой! Дырявая голова! — я собрал разложенные по столу письма в аккуратную стопку и убрал в ящик. — Уже бегу!

Комсомольская организация на заводе была откровенно так себе. Собрание проводилось в кабинете профкома, и председатель его всем своим видом показывал, как мы ему тут мешаем. После нашей новогодней диверсии с публикацией в газете он изо всех сил делал вид, что ничего не произошло, никак случившееся не обсуждал и вообще старался минимизировать разговоры. Заводские активисты выглядели совершенно даже неактивными, в обсуждении планов на ближайший квартал принимать участие ленились. Послушно поднимали руки в нужные моменты, а все остальное время сидели со скучающими лицами, смотрели в окно или куда-то под стол. Баклажаноголовый председатель профкома тоже добавлял нашему собранию нотку неорганизованности. Каждый раз,