Восьмое Правило Волшебника, или Голая империя - Терри Гудкайнд

Рядом Бетти мирно вылизывала белых близнецов. Душная тьма и тяжесть окружающего безмолвия казались бесконечными, как сама смерть.

Кэлен мягко взяла Дженнсен за плечо.

— Я выросла, гуляя по коридорам Башни Волшебников и дворца Исповедниц. Я достаточно знаю о магии. — Она притянула девушку ближе. — Могу сказать тебе только одно: подобные наивные представления, особенно насчет таких грозных дел, запросто приводят к смерти. Конечно, всегда остается шанс надеяться, что все обстоит так просто, как ты себе представляешь. Но скорее всего это лишь игры твоего воображения, а любая поспешность может разжечь огонь, который уничтожит всех нас. Кроме того, существует еще одна смертельная опасность, опасность незнания, когда такую попытку предпринимает кто-то типа тебя, кто-то, неодаренный от рождения. — Кэлен, как никому другому, была знакома ужасная правда, стоящая за ее увещеваниями. — Были времена, когда не оставалось выбора, и надо было действовать немедленно; но даже тогда полагаешься на всю свою трезвость ума, опыт и знания. Сейчас есть выбор и не следует прибегать к магии, если нет уверенности в том, что это необходимо. По крайней мере не получишь удар в спину в темноте.

— Но если он действительно не знает много о магии, его страхи могут быть всего лишь... — Дженнсен не выглядела убежденной.

— Я прошла через мертвые города, мимо расчлененных тел мужчин, женщин и детей, убитых Имперским Орденом. Я видела молодых девушек не старше тебя, которые совершили беспечные, необдуманные шаги и простились с жизнью, прикованные к столбу, где их насиловали банды солдат, прежде чем замучивали до смерти. Эти девушки были убиты ради потехи людей, которые получают нездоровое наслаждение, когда насилуют женщин, испытывающих смертельную агонию. — Кэлен стиснула зубы от воспоминаний, безжалостно промелькнувших перед ее мысленным взором. Она сильнее сжала плечо Дженнсен. — Все мои сестры Исповедницы так погибли, а они знали о своей силе и умели пользоваться ею. Человек, который схватил их, тоже был сведущ в этих делах и умело применил их же силу против них самих. Самая близкая подруга умерла у меня на руках, после того как эти скоты разделались с ней. Жизнь для таких людей — ничто; они преклоняются перед смертью. — Кэлен продолжала взволнованно взывать к Дженнсен, но голос ее не дрожал. — Ты не забыла? Они — те, кто безжалостно убил твою мать. Те, кто расправятся и с нами, если мы допустим ошибку. Те, кто расставляет для нас ловушки, в том числе и магические. Что касается того, что Ричард не знаком с магией... Вначале, когда мы только встретились, он не знал простейших вещей, а я едва могла поверить в это и постоянно напоминала себе, что он вырос там, где его никто не учил обращению с даром. Я старалась быть терпеливой и помогала ему. Все, что я ему говорила, он воспринимал очень серьезно... Несколько раз мне казалось, он владеет такой сложной магией, что ни мне, ни кому-либо другому не измерить и не представить ее. И в этом только он сам сможет стать себе проводником. Жизни многих достойных людей зависят от того, совершим ли мы ошибку, главным образом, ошибку, связанную с магией. Как Мать-Исповедница я не позволю по необдуманной прихоти погубить эти жизни. Теперь ты меня понимаешь? — Кэлен часто снились кошмары о том, что прошло перед ее глазами, о тех, кто был схвачен, кто допустил нелепую ошибку и поплатился за это жизнью. Она была ненамного старше Дженнсен, но здесь бездна была намного шире, чем несколько лет разницы. — Ты меня понимаешь? — еще раз повторила Кэлен, встряхнув девушку.

Дженнсен сглотнула, смотря на жену лорда Рала широко распахнутыми глазами.

— Да, Мать-Исповедница, — она смиренно склонила голову.

И только тогда Кэлен отпустила ее.

— Кто хочет есть? — обратился Том к женщинам.

Ричард достал фонарь из повозки, зажег его при помощи огнива и поставил на скалу. Он обвел подозрительным взглядом трех подошедших женщин, но однако решил промолчать.

Кэлен села рядом с Ричардом, Том предложил предводителю первый аппетитный кусок, отрезанный от длинной колбасы. Ричард отказался, и тогда за еду принялась Кэлен. Том отрезал другой кусок и передал его Каре, затем следующий Фридриху.

Дженнсен отошла к повозке, как будто ей понадобилось что-то из вещей. Кэлен подумала, что, должно быть, она просто хочет ненадолго остаться одна, прийти в себя. Она знала, насколько болезненны были ее слова, но не могла позволить себе навредить Дженнсен, обласкав ее приятной ложью.

Девушка вернулась спокойной. Бетти легла за Расти — рыжей кобылой Дженнсен. Коза и кобыла отлично ладили. Остальные лошади, казалось, были рады гостье и проявляли живой интерес к двум ее детям, довольно фыркая, когда те подходили достаточно близко.

Дженнсен поманила козочку, показав кусочек морковки. Бетти стремительно вскочила. Ее хвостик взмахивал в нетерпеливом ожидании, превращаясь в размытое пятно. Лошади заржали и вскинули головы, надеясь, что им тоже перепадет что-нибудь вкусное. Каждая в свой черед получила небольшое угощение и почесывание за ухом.

Если бы у них был огонь, путники могли бы потушить мясо, рис или бобы, зажарить немного лепешек, или, может, сварить чудесный суп. Несмотря на голод Кэлен подумала, что у нее все равно не нашлось бы сил что-нибудь готовить, так что пришлось обойтись тем, что было под рукой. Дженнсен, достав полоски сушеного мяса из свертка, предложила их окружающим. Ричард снова отказался, поедая изрядно попутешествовавший хлебец, орехи и сушеные фрукты.

— Почему ты не ешь мяса? — спросила его сестра, усевшись на спальник. — Тебе нужно не просто есть, тебе нужно что-нибудь питательное.

— Я не могу есть мясо. С тех пор, как обрел дар.

— Почему твой дар не позволяет тебе есть мясо? — недоуменно глядя на брата, наморщила нос Дженнсен.

Ричард повернулся, перенес вес на локоть и принялся рассматривать звезды, пытаясь найти слова для ответа.

— Равновесие, по сути своей, является состоянием, зависящим от правильного взаимодействия всех существующих вещей, — произнес он чуть погодя. — На простом уровне, посмотри, хищник и жертва находятся в равновесии. Если хищников слишком много, все жертвы будут съедены, а затем процветающие хищники тоже начнут голодать и так же вымрут... Отсутствие равновесия смертельно и для хищника и для жертвы, мир прекратит существовать для них обоих. Для животных естественно пребывать в состоянии равновесия, поскольку их действия соответствуют их естеству и ведут к равновесию. При этом они стремятся к подержанию равновесия инстинктивно, и такое стремление не является их сознательным намерением... Другое дело — люди. Все мы такие разные! Без осознанного намерения мы не так уж обязательно достигнем равновесия, которое часто столь необходимо нам, чтобы выжить. Нам надо научиться использовать свой ум, научиться думать, если мы хотим выжить. Мы растим урожай, охотимся ради меха, чтобы было тепло, или же стрижем овец, собираем их шерсть и учимся ткать. Нам нужно учиться, как выстроить кров. Мы уравновешиваем стоимость одной вещи с другой и торгуем товарами, которые мы произвели, обменивая их на то, что нам нужно — на то, что другие произвели, или вырастили, или соткали, или добыли на охоте. — Ричард тяжело вздохнул, думая о том, как непросто сестре вникать в такие важные для него вещи. — Мы уравновешиваем наши потребности с нашими знаниями о сущности мира. Мы уравновешиваем наши эгоистические рациональные интересы, мы стараемся не поддаваться импульсивным желаниям, потому что знаем, что того требует наше выживание. Мы берем дерево, чтобы зажечь огонь в очаге, дабы не замерзнуть зимней ночью, но, как бы холодно нам ни было, когда мы зажигаем огонь, мы все же не делаем огонь слишком большим, зная, что дом может сгореть после того, как мы согреемся и уснем.