Домашний учитель для чудовища - Ольга Владимировна Голотвина

продуманной и циничной, мама знала старшую дочь как облупленную. Собственно, Сандра потому сейчас на себя такой вид и напустила, рассмешить чтобы.

Удалось.

Если не рассмешить, то хотя бы заставить улыбнуться. Только вот улыбка эта была какой-то... неуверенной, что ли.

Эта неуверенность, почти растерянность, последние дни нет-нет да проскальзывала в глубине серо-зеленых маминых глаз, словно она хотела спросить о чем-то, да так и не решалась. Она и ворчала-то скорее именно от неуверенности, а не потому, что действительно предпочла бы остаться на Прозерпине. Остаться? Ха! Это мама-то, которая в сердцах не раз называла Прозерпину тем еще грымзятником, с которого спешат свалить все умные да расторопные?!

Когда Сандра была маленькой, мама часто рассказывала ей о других планетах, особенно про чудесную Землю Палисандрии, где короткое жаркое лето сменяется длинной морозной зимой, когда с неба падает замерзшая вода (да-да, вот прямо так и падает, большими пушистыми хлопьями… что? да нет, ее никто не взбивает миксером, она сама так делается), и эту воду, растопив, можно пить безо всякой фильтрации. Нет, правда, можно, и никто не заболеет, и она вовсе не горькая, совсем-совсем... Ты только не вздумай повторить это на Прозерпине, слышишь? Ни в коем случае! Мы с папой не хотим покупать тебе новый желудок!

Тогда мама не называла Прозерпину домом, только Прозерпиной. И каждый раз морщилась, словно это название горчило у нее на языке. И жилой модуль она тоже домом не называла, просто модулем. Дом был там, далеко, на чудесной Палисандрии. И когда-нибудь они туда обязательно вернутся. Вот подкопят немного галактов, когда папе дадут повышение… А ему обязательно дадут, он же такой старательный и умелый работник, начальник ремонтной службы цеха кристаллизации, это ответственная должность! Ему обещали…

А потом родилась Дейзи, и эти разговоры как-то сами собой сошли на нет, вместе с тем, что было накоплено на возвращение.

Это было давно. За четыре года до того, как в цехе кристаллизации лопнул трубопровод с токсичными стоками...

– Я уверена, что с твоим-то портфолио и у нас можно было поискать приличные варианты. Не сошлись же все шахты на той единственной школе, наверняка нашлись бы и другие, и повыше ярусом, хороших учителей всегда не хватает.

Варианты… Ну да. Варианты были. Но вот чего маме точно не стоит знать, так это того, какие именно варианты всерьез рассматривала Сандра на Прозерпине перед щедрым предложением мистера Брауна.

– Ну ма-а-ам! Если бы мне предложили двойную зарплату в какой-нибудь из школ нашего района… а еще лучше, так и вообще верхнего сектора – я бы, конечно же, ни секунды не раздумывала!

И это была чистейшая правда, говорить которую легко и приятно. А в какую сторону она бы ни секунды не раздумывала – понимай как знаешь. Все равно ведь всем ясно, что никто ей ничего подобного не предложил бы. На Прозерпине таких зарплат просто нет, ну разве что, может быть, на самых верхних ярусах… Впрочем, Сандра и там не осталась бы тоже.

Не после того, как закашлялась Дейзи.

– Ну мам! Ну не бойся ты, не будет он ко мне приставать! Я, может, и рада была бы, но у него таких как я… Да и старенький он совсем! Я же с ним по связи общалась, так что не вслепую. Очень милый дяденька, и очень-очень пожилой. И контракт прозрачный, я его специально по двум юридическим программам прогнала, вперехлест, чтобы уж точно никаких подвохов. Просто у человека проблемы, понимаешь? Да, не смейся, у богатых тоже бывают проблемы. Поздние дети, двое, мальчик и… мальчик... кажется. Детки проблемные, с врожденными психопатологиями, к тому же социально запущенные. Когда родители возрастные, всегда есть опасность…

С каждым словом ложь давалась все легче. Тем более что какая же это ложь? Цитаты из учебника, прописные истины… И самую капельку слегка искаженной информации.

– Что ты мне световые кабеля гроздьями на уши накручиваешь?! И не надейся, что если он пожилой, то не станет к тебе приставать! Это седина только в бороду, знаешь ли, а бес – он в другие части тела!

Ворчит. Возмущается…

Какое же это счастье!!!

Потому что – ворчит. Потому что – возмущается.

И совсем, совсем, совсем не кашляет.

Какое же это счастье, что у нее хватает на все это сил и дыхания. Что у нее вообще есть силы – и нет кашля. А слабость пройдет, уже проходит, сегодня она ворчит и возмущается на порядок активнее, чем вчера, прогресс налицо, врач не ошибся. Пересаженные легкие отлично прижились, и вообще все просто отлично! Пусть ворчит, Сандра ей даже поможет. Наговорит разных смешных ужасов, пусть боится их, а не того, чего стоит бояться на самом деле. Эти смешные ужасы, они ведь не настоящие. Они не страшные.

– Ну ма-а-ам! Я девочка не только взрослая, но и современная, а секс с начальником экономит кучу времени и нервов! Так что если миссис Браун будет не против...

– С ума сошла! Ты ее хоть видела, эту миссис Браун?!

– Видела.

– Ну что ты ничего толком не говоришь-то? Я же беспокоюсь! Наверняка какая-нибудь бывшая модель, удачно выскочившая за богача. Ох, доченька… Страшно мне за тебя. Она же наверняка заподозрит в тебе конкурентку и будет пакостить! Гадости подстраивать!

– Мам! Ну что ты себе навоображала?! Миссис Браун нормальная женщина, постарше тебя. У них двое взрослых детей.

– Еще хуже. Значит, старая злобная ведьма из знатных да богатеньких. Наверняка аристократка. Будет тебя презирать и шпынять почем зря, видала я таких. Все ей будет не так.

– Ха! Нашла чем испугать! Да пусть хоть исшпыняется, пока ее муж платит мне двойную зарплату! И снимает вам дом… Кстати, ты видела новые снимки сада? Подрядчик сегодня с утра прислал еще один альбом, показать?

– И ты молчала?! Конечно показать!

Сандра перекинула на мамин планшет нужную папку, уложила его поудобнее у нее на коленях, накрытых настоящим тканевым покрывалом с узором из персиковых и лимонных то ли роз, то ли маков (Сандра не очень разбиралась в ботанике) по бордовому фону. В центре реабилитации все белье было преувеличенно ярких жизнерадостных оттенков. Вот, например, и пижама мамина светилась золотыми и оранжевыми геометрическими узорами, а стенные панели отливали теплым перламутром с вкраплениями все того же золота. Некий диссонанс вносило разве что панорамное фальшь-окно,